Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

Кроме стрел и лука, мугалы употребляют иногда еще и ружья, с которыми умеют хорошо обращаться.

Между Селенгинском и Синской стеной, в правую сторону по направлению к Пекину, находятся большие дикие степи, без леса. Там держатся разбойники, почему люди вынуждены делать круг в две недели, чтобы попасть в Сину, так что на это понадобится 6 недель, а иначе можно было бы доехать за 4 недели. Для безопасности поэтому следует ехать оттуда к Пекину налево, где есть населенные места. Тогда попадают в большой лес, простирающийся до моря и, так как по пути в Сину невозможно больше использовать реки, то покупают от мугал мулов и верблюдов и ездят через город Яравин.

Около Албазина, около или на реке Амур, климат делается мягче и теплее. Там есть фруктовые деревья и несколько ниже по течению — рожь и виноградники.

Доступ к реке Амур затрудняется тем, что устье ее заросло тяжелым и густым камышом, такой толщины, что мужчина едва может его обхватить. Морской берег у Кореи тоже зарос густым камышом, что затрудняет плавание.

Народы, живущие там, называются таргазинцами. Они занимаются земледелием и живут в домах и деревнях.

Около того места, где находился город или крепость Албазин, ездят через Амур и там вступают в страну Богдоя[933]. Народ там хорошо сложен, нравственен и хорошо одет. Это именно они, с помощью соседних мугал, /W 686/ вошли через свод по замерзшей реке в Сину и овладели им. Они заняли Сину, на их языке называемый Кунпе, или Кунфе, что значит «середина мира».

На той стороне Амура встречаются затем несколько деревень и река под названием Наум.

Стена Сины, говорит этот польский путешественник, построена между большими горами. Внизу — из природного камня, а сверху из кирпичей. Она не очень высокая, примерно высотой в 10 локтей. Но она так широка, что на ней две телеги могут ехать рядом. Там на равнинных местах есть башни, построенные на [расстоянии] 70-80 локтей одна от другой. Но в горных местах их не так много. Около каждой башни, в особенности на равнинах, находится стража. На этом заканчивается сказанное упомянутым дворянином из Польши.

Мне сообщили сведения об области под названием Собачья, будто бы лежащей к востоку от Новой Земли. Но поскольку я не уверен в достоверности этих сведений, я даю только те, которые они мне о ней сообщили, слово в слово, без обсуждения[934].

Русские, говорится в этом сообщении, уходят на Собачью в Сибири, позади Новой Земли, за моржовыми клыками. Они говорят, что там всегда зимой и летом все покрыто льдом. Но они иногда, когда льдины раздвинутся, приходят, к тем местам, где на противоположном берегу моря во множестве лежат моржи на берегах в бухтах. Они тогда их бьют, берут только клыки, оставляя остальное там, потому что расстояние слишком большое, чтобы брать все с собой.

Там встречается народ под названием юкаги, которые живут рыбной ловлей, но они не хотят иметь с русскими общения или торговли. У них, будто бы, есть каменные топоры, свои иглы из рыбьих костей, а вместо лука они употребляют пращи, из которых могут убить косулю или другое животное. Они употребляют лодки из кожи или моржовой шкуры. В них может сидеть только один человек, который привязывает лодку к своей шее. Таким образом он с одним широким веслом отправляется в море ловить рыбу. Русские иногда брали в плен одного из них, но они так тоскуют, что отказываются есть и предпочитают умереть с голода. Они употребляют медведей вместо лошадей. Они их у себя кормят и на них ездят, перевозят на них все. У Собачьего берега будто бы много устриц, выброшенных морем. В них иногда находят мелкие и плохие жемчужины. Здесь заканчивается это сомнительное сообщение.

Фредерик Крижанич, польский монах, живший долгие годы в Тоболе в Сибири, сообщает в одном письме, переданном им его Польскому Величеству в 1680 г., что он знал в Тобольске человека, который первым переправился через реку Лену, поселился там и построил крепость, на службе Их Царских Величеств.

Самый северный край Сибири, говорит он, выходит в Ледовитое море. Он не плодороден и там почти ничего нет. Но там встречается много чернобурых лисиц и соболей. Реки, которые впадают в Ледовитое море, очень богаты рыбой. Народ живет там только на берегах рек, питается рыбой и оленьим мясом. Домашних животных там нет, кроме собак, которых они запрягают в сани, чтобы перевозить грузы. Им привязывают маленькие деревянные дощечки к лапам, чтобы не проваливались в снег. На санях натягивают иногда и небольшие паруса, если ветер попутный, и когда ездят по ровному и гладкому льду. При попутном ветре они иногда берут этих собак и оленей с собой в санки и быстро идут на парусах. Оленьи шкуры служат этим людям одеждой.

Он в этих краях упоминает городки под названием Лена, Туруханум и Брезория, которые мне неизвестны. Воинов посылают туда из близлежащих крепостей для сбора дани. Соболей и другую пушнину там меняют на иголки, рыболовные крючки, ножи, топоры и подобные мелочи.

Он рассказывает, что крепость на полуострове Мангазея, в низовье Оби, была снесена потому, что ежегодно 8 или 10 округлых судов, они их называют кочами, которые привозили питание и оружие с верхнего течения и из Тобола, вниз по Оби, там неподалеку садились на мель и погибали. Поэтому гарнизон перевели в другое место. Мне не ясно, Молгамзай ли это в устье Оби, о котором мне сообщили, будто это остров, или это Мангазеов — [город], расположенный южнее, недалеко на восточном берегу Оби.

/W 687/ Вогуличи, остяки, зыряне, браты и дауры, говорит он, поклоняются деревянным обрубкам, которых они помещают на дороге. Верхние концы их представляют человеческую голову. На них они вешают в жертву собольи шкурки, которых никто не смеет унести. Своих жрецов они называют шаманами, или шайтанами. Они говорят, что могут разрешать темные вопросы и делать предсказания. Когда кто-нибудь к ним приходит за советом, они приказывают поразить его стрелой в какую-нибудь мясистую часть его [то есть, жреца] тела, так что та осталась в нем висеть. После этого он падает наземь, бесится и больше часа терпит боль или показывает, что терпит. После этого он приказывает, чтобы стрела была вынута тем, кто ее воткнул, и никем другим. Как они говорят, не видно ни крови, ни раны, а стрела нагревается до