Круглый год с литературой. Квартал второй - Геннадий Красухин

Так что второй номер «Байкала» с указанием «окончание следует» вышел, когда Белинков был недосягаем до властей. Окончания, конечно, не последовало и, разумеется, редколлегия «Байкала» была переформирована.

А Белинков на Западе (в США) прожил недолго: всего два года. 14 мая 1970 он скончался (родился 29 сентября 1921 года).

Его книга об Олеше впервые была издана в Мадриде в 1976 году. С предисловием Мариэтты Чудаковой вышла в 1997 году в СССР.

В 2000-м в издательстве журнала «Звезда» вышла книга Белинкова «Россия и чёрт».

15 МАЯ

Юлик Крелин. Юлий Зусманович Крелин (родился 15 мая 1929 года) был великолепным хирургом. На его счету много излеченных. Попасть к нему в клинику считалось большим везением. Больные доверяли хирургу, знали, что операцию он предложит только в крайнем случае и легко соглашались, если он её предлагал.

Членом Союза писателей он стал уже в 1969 году. Он выпустил девять книг. Большинство из их героев – хирурги. Но у меня всегда было такое ощущение, что прежде всего он всё-таки врач, а уже потом писатель.

Был он человеком смелым. При Ельцине работал в комиссии по помилованию при Президенте России.

В 1977 году режиссёр Вадим Зобин по сценарию Крелина снял трёхсерийную телевизионную драму «Дни хирурга Мишкина» с Ефремовым, Смоктуновским, Евстигнеевым и Р. Быковым.

Скончался Крелин 22 мая 2006 года.

16 МАЯ

Меня всегда смешило, что Иосиф Яковлевич Сиркес (родился 16 мая 1904 года) взял себе псевдонимом знатную боярскую фамилию. Понятно, из чего исходят люди, когда берут себе псевдонимы: Горький, Голодный, Бедный, Приблудный. Или даже Светлов, Жаров. Но Колычев – это чуть ли не объявить себя претендентом на русский трон.

Так или иначе Осип Колычев стал утверждать своими стихами именно этот псевдоним.

Говорят, что он послужил моделью Ильфу и Петрову для создания Никифора Ляпис-Трубецкого в «Двенадцати стульях». Помните этого халтурщика? Автора Гаврилиады?

Колычев с неменьшим жаром обсасывал и обсахаривал фигуру Сталина. Его «Баллада о Сталине», которую исполнял хор (музыка Мокроусова) часто звучала по радио в моём детстве. И ещё «Сталин родной» (музыка Туликова), «Если Сталин сказал» (музыка Кручинина). И ещё «Несокрушимая и легендарная» с её строчками: «Нас ведёт в наступление Сталин», «Гений Сталина в бой нас ведёт».

Колычев даже предупреждение читателю вынес:

Пусть те, кто бесстыдно поноситМеня за излюбленный штамп,Поймут, что хотя я и Осип,Но всё-таки не Мандельштам!

Только, по-моему, напрасно это предупреждение. «Излюбленный штамп» стал ярким опознавательным знаком Осипа Колычева, умершего в 1973 году. Недаром Ильф и Петров превратили его в своего Ляпис-Трубецкого. Трубецкой ведь тоже была знатной, вельможной фамилией. И этот вельможный Трубецкой тоже воспевал всестороннего и всемогущего Гаврилу.

17 МАЯ

Это стихотворение Герман Борисович Плисецкий написал сразу же после похорон Пастернака:

Поэты, побочные дети России!Вас с чёрного хода всегда выносили.На кладбище старом с косыми крестамикрестились неграмотные крестьяне.Теснились родные жалкою горсткойв Тарханах, как в тридцать седьмом в Святогорском.А я – посторонний, заплаканный юнкер,у края могилы застывший по струнке.Я плачу, я слёз не стыжусь и не прячу,хотя от стыда за страну свою плачу.Какое нам дело, что скажут потомки?Поэзию в землю зарыли подонки.Мы славу свою уступаем задаром:как видно, она не по нашим амбарам.Как видно, у нас её край непочатый —поэзии истинной – хоть не печатай!Лишь сосны с поэзией честно поступят:корнями схватив, никому не уступят.

Стихотворение сразу же облетело Москву, ходило в самиздате. И на некоторое время определило судьбу Плисецкого. Он окончил заочное отделение филфака МГУ в 1959 году. Работал гидом вокзальных экскурсий по Москве. Потом устроился корректором в издательстве. Поступил в «Семью и школу» и тут же пришлось уходить: стихотворения о похоронах Пастернака ему не простили.

Он уехал в Ленинград. Поступил в аспирантуру Института театра, музыки и кино. Одновременно стал ходить в лучшее в городе литературное объединение, которое вёл Глеб Семёнов.

В конце 60-х выиграл конкурс в издательстве «Наука» на переводы Омара Хайяма. Перевёл, и с тех пор его «Рубайат» Хайяма является одним из лучших, переведённых когда-нибудь на русский.

Он переводил других восточных поэтов Хафиза, Файзи. Перевёл стихами некоторые библейские книги. Например, «Экклезиаст».

Свои стихи он напечатал в журналах «Грани» (1967), «Континент» (1980) и в «Антологии послевоенной русской поэзии» (Англия, 1974).

Его переводы ценил о. Александр Мень. Он писал: «Как Герман Плисецкий искал созвучие своим мыслям у Омара Хайяма – который, кстати, местами очень близок к Экклезиасту – так он потом интерпретировал, быть может, бессознательно, и древнего библейского поэта».

А в «Континенте» Владимир Максимов напечатал его «Трубу» – поэму о похоронах Сталина. Разумеется, по этому поводу к Плисецкому приходили литературоведы в штатском, интересовались, как он сумел передать свою поэму в Париж. «А я её и не передавал, – ответил Герман Борисович. – У Максимова работает Алешковский. А он мою поэму наизусть знает. Он и напечатал со своими ошибками памяти». «А вы можете написать об этом в «Литературную газету»?» – спросили его. «Нет, конечно», – ответил Плисецкий.

Поэма эта небольшая. Посвящена она Е.Е. – то есть Евгению Евтушенко. Вот – отрывок из неё:

Там, впереди, куда несёт река,аляповатой вкладкой «Огонька»,как риза, раззолочено и ало,встаёт виденье траурного зала.Там саркофаг, поставленный торчком,с приподнятым над миром старичком:чтоб не лежал, как рядовые трупы.Его ещё приподнимают трубыпревыше толп рыдающих и стен.Работают Бетховен и Шопен.Вперёд, вперёд, свободные рабы,достойные Ходынки и Трубы!Там, впереди, проходы перекрыты.Давитесь, разевайте рты, как рыбы.Вперёд, вперёд, истории творцы!Вам мостовых достанутся торцы,хруст рёбер и чугунная ограда,и топот обезумевшего стада,и грязь, и кровь в углах бескровных губ.Вы обойдётесь без высоких труб.Спрессованные, сжатые с боков,вы обойдётесь небом без богов,безбожным небом в клочьях облаков.Вы обойдётесь этим чёрным небом,как прежде обходились чёрным хлебом.До самой глубины глазного днапостигнете, что истина черна.Земля, среди кромешной черноты,одна как перст, а все её цветы,её весёлый купол голубой —цветной мираж, рассеянный Трубой.Весь кислород Земли сгорел дотлав бурлящей топке этого котла…Опомнимся! Попробуем спаститу девочку босую лет шести.Дерзнём в толпе безлюдной быть людьми —отдельными людьми, детьми любви.Отчаемся – и побредём домойсушить над газом брюки с бахромой,пол-литра пить и до утра решать:чем в безвоздушном городе дышать?Труба, Труба! В день Страшного Судаты будешь мёртвых созывать сюда:тех девочек, прозрачных, как слюда,задавленных безумьем белоглазым,и тех владельцев почернелых морд,доставленных из подворотен в морги снова воскрешённых трубным гласом… […]

Родился Герман Плисецкий 17 мая 1931-го. Умер 2 декабря 1992 года.

18 МАЯ

Анатолий Григорьевич Поперечный окончил Ленинградский государственный пединстиут им. Герцена.

В 1957 году послал в Москву в издательство «Советский писатель» рукопись своих стихов «Полнолуние». Издательство рукопись не отвергло, но выпустило книжку в своём ленинградском отделении (1959). После того, как у Поперечного вышла вторая книга «Червонные листья» и он был в том же 1960 году принят в Союз писателей, его пригласили заведовать отделом поэзии в московском журнале «Октябрь». В связи с этим он переехал в Москву.

В это время Поперечного критики ставили как бы в тандем к Цыбину. Но дальнейшее показало, что ничего общего у этих поэтов не было.