Гайда! - Нина Николаевна Колядина

Потом, правда, изменил свое мнение – вспомнил, что арзамасский военком Чувырин тоже носил пенсне, и это не мешало ему командовать отрядом и бить белогвардейцев.

– Раньше и на месте вокзала почти ничего не было. Так, пустыри, огороды да лачуги какие-то убогие, – продолжил паренек. – Потом железную дорогу проложили и вокзал построили. Сначала некрасивый, одноэтажный, похожий на конюшню с окнами, а потом – перед самой войной – этот начали строить. И работы не прекращались – хоть тебе война, хоть революция. А в прошлом году от него первые поезда отправились. И мост через Москва-реку, по которому мы шли, тоже перестраивали. Прежний-то был низкий, узкий и намного короче.

– А ты-то откуда все это знаешь? – вновь удивился Рукавишников.

– Про строительство железной дороги и старого вокзала мне дед рассказывал, он там работал, – ответил парнишка. – А как новый строили, я уже и сам видел. Мы ведь недалеко – на Большой Пресненской – живем. Ой! Она ведь теперь Красной Пресней называется. Меня, кстати, Виктором зовут. А фамилия Сомов.

Тесно прижавшись друг к другу, курсанты сидели на нижних нарах, побросав на верхние свои шинели и вещевые мешки. И хотя за окнами поезда сгустились сумерки, а в вагоне стало почти совсем темно, укладываться на ночлег никто не собирался – со всех сторон слышны были голоса парней, взбудораженных начавшимися в их жизни переменами.

Некоторых курсантов Аркадий знал: кого только в лицо, а кого и по имени. Но с большинством из них он познакомиться еще не успел, потому что сам всего за несколько дней до отправления в Киев прибыл в особняк бывших купцов Лепешкиных, в котором, после выдворения из него этих буржуев, размещались курсы командиров РККА.

– А ты как на курсы попал? – спросил он Сомова.

– По рекомендации РКСМ, – гордо ответил тот. – Мне еще в прошлом году восемнадцать исполнилось – возраст-то призывной. Вот наша организация и направила меня на эти курсы. Я до этого в типографии работал – сначала наборщиком, потом метранпажем. Меня там секретарем ячейки РКМС избрали.

– Как ты говоришь? РКСМ? – спросил Рукавишников. – Что-то я об этом слышал. Это, вроде, союз какой-то молодежный?

– Не «какой-то», а Российский коммунистический союз молодежи. Сокращенно – РКСМ, – с легкой обидой в голосе сказал Виктор. – Тем, кто «что-то слышал», объясняю: еще в прошлом году, в конце октября, у нас в Москве собрался Всероссийский съезд советов рабочей и крестьянской молодежи, на котором решено было объединить разрозненные молодежные организации в единый союз. Об этом съезде тогда все газеты писали! Я тоже на нем был – представлял нашу, пресненскую молодежь.

– А я, между прочим, не на печке грелся, а белых бил, пока ты свою Пресню где-то там представлял, – возмутился Рукавишников. – Некогда мне было газеты читать!

– Серег, а ты давно в армии? – чтобы не дать обстановке накалиться еще больше, вмешался в разговор своих новых товарищей Аркадий.

– В армии? – переспросил Сергей и, как и Виктор, тоже не без гордости ответил на вопрос:

– Да я еще до армии, в семнадцатом году, в Красную гвардию записался! Я тогда на «Вулкане» литейщиком работал. Завод такой в Питере есть… До июля «десяткой» командовал, пока нас, большевиков, Керенский в подполье не загнал. Ну, а в Красную армию добровольцем еще по первому набору пошел. Больше года воевал. А теперь вот командование на эти самые курсы направило – как особо отличившегося в боях красноармейца. В общем, я к вам прямо с фронта.

Не успел Аркадий спросить Сергея, чем именно он отличился на фронте, как тот сам к нему обратился:

– А ты-то как сюда попал? Тоже, небось, через РКСМ?

– Нет. В РКСМ я не состоял, – ответил Аркадий. – Еще в декабре в партию вступил. И в Красную гвардию записался, и в Коммунистический батальон. У себя дома, в Арзамасе. На фронте пока не был, но с буржуями и кулаками повоевать пришлось. А с конца прошлого года служил адъютантом в штабе командующего охраной и обороной железных дорог республики товарища Ефимова. Потом упросил его дать рекомендацию на эти курсы. Надоело в штабе бумажки перебирать. Да и вообще – я с самого детства хотел быть военным.

– А я на тебя еще вчера внимание обратил, – сказал Сомов. – Мне показалось, что ты молодой больно для такого дела – вряд ли призывного возраста достиг. Сколько тебе? Лет шестнадцать-семнадцать?

– Пятнадцать, – коротко ответил Аркадий. – Чтобы в партию вступить, пришлось себе возраста прибавить. В анкете написал, что мне шестнадцать, хотя тогда еще и пятнадцати не исполнилось.

– Ничего себе! – удивился Рукавишников. – Я думал, вы одногодки!

Аркадий догадался, что Сергей имел в виду Виктора, и повторил:

– Мне пятнадцать, хотя все говорят, что выгляжу я старше. Рост ведь у меня немаленький.

– А мне всегда меньше дают, потому что как раз ростом не вышел, – засмеялся Сомов. – Да и веса маловато – голодно у нас в Москве стало.

– Если бы ты знал, что в Питере творится, не говорил бы про голод, – раздался в темноте голос одного из курсантов, который до этого молча слушал их разговор. – Мне товарищ оттуда написал, что бывают случаи, когда у извозчиков отбирают лошадей, убивают и тут же разделывают на куски.

– Кого – лошадей или извозчиков? – сострил другой курсант.

Все засмеялись, хотя шутка веселья не прибавила. Наоборот – на какое-то время в вагоне установилась гнетущая тишина.

– Да… – нарушил молчание кто-то из парней. – И когда только все наладится?

– Когда всех белых гадов разобьем, тогда и наладится! – громко, уверенно и как-то по-мальчишески звонко сказал Аркадий.

– Правильно говоришь, – похвалил его Рукавишников. – Только гады эти тоже воевать умеют. И командиры у них поопытнее наших, и хитрости им не занимать. Это я тебе… всем вам как знающий человек говорю.

Сергей замолчал, потом, похлопав рукой по карману гимнастерки, вытащил из него пачку папирос и спросил:

– Спички есть у кого?

Сидевшие рядом с ним Аркадий и Виктор ответили отрицательно – оба не курили. Но кто-то протянул Рукавишникову коробок, и тот, закурив, продолжил:

– Это под Казанью было, в августе прошлого года, после того как белые город взяли. Потом они все силы кинули, чтобы отбить у наших железнодорожный мост через Волгу и по нему перебраться к станции Свияжск, которую красные охраняли. Если бы белякам это удалось, путь на Нижний был бы для них открыт, а оттуда они бы сразу на Москву рванули. Ну, а у наших была задача не только станцию и мост удержать, но и Казань вернуть, и Советскую власть в городе восстановить.

Я тогда на бронепоезде товарища Троцкого служил, в отряде охраны. Его как раз только сформировали. Вот мы на этом поезде в то самое время на станцию Свияжск и прибыли. А там