Перезагрузка - Миика Ноусиайнен

слушают, что им говорят, сами одеваются, не капризничают из-за еды и беспрекословно берутся выполнять порученное дело. В отпуске же никто никого не слушается.

Подумал тут, что если в шестьдесят лет меня спросят, как мне удавалось совмещать работу и семейную жизнь, то я отвечу – путем адских усилий. А помогали мне только самые страшные ругательства.

В последнюю неделю перед каникулами работать уже практически невозможно, потому что нужно купить кучу всего в поездку. Хелми потеряла свои непромокаемые рукавички, и во время субботнего «тихого часа» я отправляюсь покупать новые. Старших девочек оставляю на свой страх и риск одних дома смотреть фильм, а младшую беру с собой. Дождь льет как из ведра, но мне приходится сделать круг с коляской по булыжной мостовой, чтобы Хелми заснула. Когда она наконец засыпает, сажусь в трамвай, и мы едем в Камппи. Поднимаемся на лифте на третий этаж торгового центра. Чтобы не тратить время, оставляю коляску закрытой чехлом от дождя. К несчастью, последней в кабину заходит пожилая дама, которая сразу замечает чехол.

– Уберите это пластиковое покрывало. Ребенку нечем дышать!

– Да мы на минутку заскочим в магазин, ничего не случится.

– Немедленно снимите! Ребенок умрет!

– Не умрет.

– И как только таким папашам доверяют детей! Они не любят детей, не понимают, что им надо.

– Спасибо, мы разберемся сами.

– Ребенок не выживет! Кто-нибудь, позвоните в полицию.

– Успокойтесь, прошу вас. Мы решим этот вопрос внутри семьи. Хотя, признаться, моя жена точно взбесится, если я привезу домой мертвого ребенка.

Несколько человек в лифте ухмыляются моей неумной шутке, но разошедшаяся дама заводится еще больше. Вообще, нельзя забывать два главных правила жизни: не кипяти молоко в эмалированной кастрюле и не прибегай к сарказму в разговоре с пожилыми.

– Ну, все понятно. Дети умирают, потому что отцы не любят своих детей. Душат пластиком. Это от того, что у них отсутствует материнский инстинкт.

– Вы мне все объяснили, спасибо за совет!

Оставляю рассерженную даму в лифте. Такие нелепые эмоциональные выплески часто встречаешь у людей, которые, казалось бы, обладают солидным жизненным опытом.

Материнский инстинкт. У моей жены он развит так сильно, что она совершенно свихнулась. Никогда нельзя полагаться на инстинкты. У нас в стране лучшая система женских консультаций и слишком хорошие детские сады, чтобы довериться собственным эмоциям.

Когда я вхожу в магазин детской одежды, знакомая продавщица дружески со мной здоровается. Я немного расслабляюсь.

– За чем сегодня пожаловали?

– За непромокаемыми рукавицами, старые потеряли.

– У Хелми ведь, кажется, второй размер?

– Да, они были огромными, влезали на шерстяные.

Хелми спит глубоким сном, поэтому я не могу выяснить, какой ей нравится цвет. Отцовский инстинкт подсказывает мне взять веселый желтый. Когда выбираешь одежду такого размера, полагаться на интуицию еще можно. По более серьезным вопросам приходится обращаться к профессионалам.

Я прихватил с собой и порвавшийся джемпер Сюльви из мериносовой шерсти. Показываю его продавщице.

– Да. Строчка по краю прошла, производственный брак. Сейчас я поменяю на новый, этот размер еще оставался.

– А можно на один размер больше?

– Вообще-то, не полагается. Но вы так часто у нас покупаете, что мы можем сделать исключение.

Меня знают в магазине детской одежды. Когда-то я мечтал завоевать известность в науке или на хоккейном поприще. Ну, добился успеха хоть так. С практической точки зрения от такой известности даже больше пользы. Когда одежда у ребенка рвется, просто идешь в магазин и получаешь новую. Этот номер не прокатит с мамой ребенка. Никто не скажет – вот тебе новая, еще лучше прежней.

Сами

Зимний день, сухой и солнечный. Велосипед жены Маркуса, Саллы, так и остался жить у меня, когда я разок одолжил его осенью. Решаю воспользоваться им, чтобы исполнить свою уборочную повинность. Потом можно будет заехать к Маркусу и наконец вернуть ему велик.

Рассекаю по городу на розовом женском велосипеде с детским сиденьем. Если честно, он вовсе не источает тестостерон, когда я оставляю его у стены из гофрированного железа перед входом в мотоклуб.

Я явно завоевал доверие байкеров, поскольку больше не ощущаю затылком неприязненных взглядов. В помещениях байкерского клуба очень уютно, особенно после моей уборки. Кухня, зал заседаний и сауна не менее опрятны, чем у меня на работе.

Здесь, правда, пошлая барная стойка, перед которой стоит несколько пивных бочек, выполняющих роль сидений. Рядом со стойкой – бильярдный стол и знавший лучшие времена настольный хоккей. Некоторое недоумение вызывает женский туалет. Мне казалось, что это мужское царство.

В углу самого большого помещения стоит угловой диван с огромным телевизором в центре. Интересно, он куплен на честные доходы? Может быть, я слишком подозрителен? Возможно, эти ребята как обычные люди купили телек в «черную пятницу» в магазине «Гигантти», а перед этим читали отзывы в интернете, выбирая самую лучшую модель.

Мне везде чудится что-то криминальное. Бандитская рука подбрасывает воду на камни в парной, мафиози насыпает кофе «Салудо» в фильтр кофеварки, злодей-потрошитель спрашивает у подельников, какого молока добавить в кофе – обычного или овсяного? Осторожно заглядываю в кабинет председателя.

– Можно тут убрать?

– Давай. Выброси мусорную корзину и просто слегка смахни пыль.

Осторожно переставляю вещи на столе и обнаруживаю под бумагами пистолет. Главарь замечает мой испуг.

– Это ненастоящий. Мы тут оружие не стали бы хранить, даже если бы оно у нас было. Мы даже зарегистрированные стволы сдали, когда вступали в клуб. У тебя же есть, наверное, приятели-охотники. Так они свое оружие везде за собой не таскают.

– Хорошо. Я просто тут немножко протру. Можно попросить тебя слегка поднять ноги, я пылесосом соберу основную пыль, так приятнее будет работать… то есть, в смысле, руководить клубом.

С этажерки рядом со столом тоже смахиваю залежи пыли. Мой взгляд падает на фото двоих детишек. Они восседают на «Харли Дэвидсоне» и смеются.

– У тебя есть дети?

– Да. А у тебя?

– Нет. Хотел бы, это правда, но как-то пока не складывается.

– Вот черт! Если уж есть у такого, как я, которого все считают плохим парнем, то у тебя и подавно должны быть.

– Пожалуй. И как у тебя складывается с детьми?

– Ты имеешь в виду, как я могу совмещать родительские обязанности с бандитскими разборками и наркоторговлей?

– Ну, я этого не говорил…

– Все мы в конечном счете стремимся к одному – чтобы наши дети были счастливы. Поэтому хочется держать их подальше от всей этой дряни. Но ведь они, мерзавцы, восхищаются своими родителями. Даже самыми дерьмовыми. Понятно же, что никто не хочет, чтобы его дети продолжали все это. Сын самого старшего чувака в нашем клубе пытался к нам прибиться. Но мы его не взяли.

Вяянянен умолкает, о чем-то задумавшись. Стараюсь сказать что-нибудь ободряющее:

– Ты не дерьмовый отец.

– Дерьмовый. Ошиваюсь тут в идиотском жилете вместо того, чтобы заниматься делом, как все нормальные люди.

– Нет в мире совершенства. Мы вот, логисты, наоборот вечно мечтаем