Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

После неожиданной победы Болсонару его сторонники скандировали на улицах «Facebook! Facebook! Facebook!» [112]. Они понимали, какую службу оказали им алгоритмы. Это была не единственная причина победы Болсонару, но его ликующие сторонники не обращали внимания на все остальные.

Вскоре после этого Рауль был у себя дома в Алеману и услышал звуки, похожие на взрывы. Он выбежал на улицу и увидел, что над фавелой завис вертолет, который расстреливает собравшуюся толпу. Именно такое насилие и обещал людям Болсонару. Рауль напугался, велел своим детям спрятаться. Позже мы разговаривали с Раулем по Skype, и он выглядел потрясенным до глубины души. На момент написания этих строк насилие в Бразилии продолжает неуклонно расти.

Вспомнив историю Рауля, я понял, что алгоритмы социальных сетей и YouTube наносят ущерб человеческой способности сосредотачиваться и в более глубоком смысле – это своего рода каскадный эффект. Сайты нарушают способность концентрировать внимание на персональном уровне. К тому же они забивают головы людям нелепыми фальшивками до такой степени, что те уже не могут отличать реальные угрозы (авторитарный лидер, обещающий расстрелы) от несуществующих (детей сделают геями при помощи сосок-пенисов). Любая страна, будучи подвергнутой всему этому достаточно долго, приходит в ярость, утрачивает чувство реальности и становится неспособной осмысливать свои проблемы и разрешать их. Это означает, что жить становится по-настоящему опасно, людям приходится быть гипернастороженными, а это еще губительнее сказывается на их внимании.

Если продолжать в том же духе, это может стать будущим каждого из нас. Ведь происходящее в далекой Бразилии прямо влияет и на нашу жизнь: Болсонару резко активизировал уничтожение тропических лесов Амазонки – легких нашей планеты. Позволив ему продолжать это, мы неминуемо столкнемся с еще более страшной экологической катастрофой.

* * *

Когда мы обсуждали все это с Тристаном в Сан-Франциско, он провел рукой по волосам и сказал: «Эти алгоритмы обесценивают основы общественной жизни… Социальная структура – необходимость, и, если обесценивать ее, неизвестно, в каком мире мы проснемся завтра».

Эта система целенаправленно сбивает нас с пути как на личном уровне, так и на общественном. Бывший сотрудник Google Джеймс Уильямс сказал мне: «Представь, что ты обзавелся навигатором, и первый раз он сработал нормально. Но в следующий раз он привел тебя на несколько улиц дальше от твоего места назначения. А потом вообще утащил тебя в другой город. И все потому, что за это заплатили рекламодатели, которые финансируют производителя этих навигаторов. Понятно, что впредь ты не станешь им пользоваться».

А ведь именно так и устроены социальные сети, и Джеймс подтвердил: «Есть пункт назначения, в который нам нужно попасть. И в большинстве случаев с их помощью мы туда не добираемся, потому что они сбивают нас с маршрута. Если бы они ориентировали нас не в информационном пространстве, а на местности, мы бы в жизни не стали ими пользоваться. Посчитали бы, что это самый настоящий брак».

* * *

Тристан и Аза считают, что все эти эффекты, вместе взятые, приводят к своего рода «обеднению человеческой составляющей». «Думаю, сейчас мы занимаемся реверс-инжинирингом самих себя. Мы узнали, как залезть в человеческую голову, нашли ниточки, которые нами управляют, и начинаем дергать их, как будто мы марионетки. Случайно потянули одну – рука шевельнулась в определенном направлении, тогда тянем ее дальше. Вот в такую эпоху мы сейчас и входим», – сказал Аза. По мнению Тристана, наблюдается «коллективная деградация человека на фоне совершенствования машин» [113]. Люди становятся менее рациональными, менее развитыми, менее сосредоточенными.

«Представь, что всю свою жизнь ты работал над технологией, которую считал полезной. Она укрепляет демократию. Она меняет образ жизни. Друзья ценят тебя за твои достижения. И вдруг ты понимаешь: да ведь то, чему я посвятил жизнь, не просто бессмысленно, эти штуки разрушают все, что люблю больше всего на свете», – сказал Аза.

Аза напомнил, что в мировой литературе полно историй о людях, создавших нечто в порыве оптимизма, а потом утративших власть над своим творением. Доктор Франкенштейн едва успел создать монстра, как тот сбежал и совершил убийство. Мой собеседник начал задумываться об этих сюжетах после разговоров с приятелями, работающими в глобальных IT-компаниях. Аза задавал им элементарные вопросы об устройстве рекомендательных движков, но эти специалисты часто сами не понимали, почему алгоритм предлагает пользователю именно это, а не что-либо еще. И они не врали: разработчики действительно создали технологии, которые делают не совсем понятные вещи. На это Аза всегда говорил своим собеседникам: «Не тот ли это случай, когда, условно говоря, ты выключаешь эту штуку, а она начинает творить нечто непредсказуемое?»

Выступая перед комиссией Сената, Тристан сказал: «Разве мы можем решать самые насущные мировые проблемы с деградировавшим вниманием, с деградировавшей способностью воспринимать степени сложности и нюансы, с деградировавшим пониманием общих истин, со взглядами, деградировавшими до уровня конспирологического мышления, если неспособны настраиваться на общую созидательную повестку? Наше здравомыслие уничтожают как раз тогда, когда мы нуждаемся в нем больше, чем когда-либо прежде. Я здесь именно потому, что каждый день эту ситуацию побуждают ухудшаться» [114]. Тристан признался, что особенно озабочен этим ввиду того, что человечество столкнулось с величайшей проблемой за всю историю своего существования, породив климатический кризис, чреватый разрушением жизненно необходимой людям экосистемы. Разве можно надеяться на разрешение проблемы глобального потепления, если люди не могут сосредотачиваться?

Поэтому Тристан и Аза начали все более настойчиво спрашивать: что нужно делать в практическом плане, чтобы изменить систему, крадущую наше внимание?

8

Седьмой фактор: растущий жестокий оптимизм, или Почему личностные изменения полезны, но недостаточны

«В тот день я был с дочкой, и мы собирались чудесно провести вечер», – начал специалист по поведенческому дизайну Нир Эяль. Он рассказывал, как понял, что кое-что пошло категорически не так. Нир с дочкой листали какую-то детскую книжку, и девочка добралась до страницы, на которой был вопрос: «Если тебе предложат любую суперспособность, какую ты выберешь?» Пока она раздумывала над этим, Нир получил текстовое сообщение и отвлекся: «Я начал изучать его вместо того, чтобы целиком и полностью быть с дочкой». Когда он поднял голову, девочка уже ушла.

Детство состоит из моментов единения ребенка с родителями. Если пренебрегать этими моментами, они уйдут безвозвратно. «Дочка поняла: то, что у меня в телефоне, важнее нее», – заключил Нир, покачав головой.

И это было не впервые, как признавался Нир: «Я подумал: ну и ну… Давно пора пересмотреть мои отношения с отвлекающими факторами». Правда, отношения Нира с технологиями, заставляющими человека отвлекаться, коренным образом отличались