Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

рекомендаций на YouTube. Гийом рассказал Тристану, что происходит за закрытыми дверями. YouTube, как и Facebook, зарабатывает деньги на длительности просмотра. Именно поэтому по окончании просмотра одного видео система автоматически предлагает нам другое. Как отбираются эти видео для последующего просмотра? У YouTube тоже есть алгоритм, и он тоже предполагает, что скандальный, шокирующий и жестокий контент человек будет просматривать дольше. Гийом знал, как это работает, и понимал, что это значит на практике.

Предположим, человек посмотрел основанное на фактах видео о Холокосте. Система порекомендует ему еще несколько видео по этой теме, все более и более жестоких, а в конце серии из примерно пяти таких видео, скорее всего, предложит ролик, отрицающий Холокост. Схожим образом человеку, посмотревшему адекватное видео о терактах 11 сентября, обычно рекомендуют еще и ролик какого-нибудь правдоискателя, уверенного, что все это было спланировано властями. И не потому, что алгоритм (или кто-либо в YouTube) отрицает Холокост или доискивается до правды о событиях 11 сентября. Он просто подбирает любой шокирующий контент, способный заставить человека смотреть на экран дольше. Едва начав разбираться с этим, Тристан резюмировал: «Неважно, с чего ты начал, под конец все равно обезумеешь».

Из информации, которую раскрыл Гийом, следовало, что YouTube 15 миллиардов раз рекомендовал видео, размещенные Алексом Джонсом и его сайтом InfoWars. Джонс – спорная личность: конспиролог, утверждавший, что массовое убийство в начальной школе в Санди-Хук в 2012 году было инсценировано, а якобы убитые горем родители лгут и у этих людей вообще не было детей. В результате некоторых из этих родителей завалили угрозами физической расправы, им пришлось бежать из своих домов. Две семьи, чьи дети погибли во время нападения, подали в суд на Джонса, обвинили его в клевете. На суде Джонс признал, что массовое убийство действительно было, а отрицание этого события было «чем-то вроде психоза» [106]. «Давайте посчитаем, какой у нас совокупный трафик New York Times, Washington Post и Guardian? Эта цифра 15 миллиардам просмотров в подметки не годится», – сказал Тристан [107].

Молодежь впитывает подобную мерзость день за днем. Действительно ли злость исчезает, когда молодые люди откладывают свои телефоны в сторону? Данные ученых показывают, что у многих это не так. В результате масштабного исследования белых расистов выяснилось, что большинство испытуемых радикализировалось под влиянием интернета, и в первую очередь благодаря YouTube [108]. Другое исследование крайне правых в Twitter показало, что у этой группы людей в перечне популярных интернет-ресурсов с большим отрывом лидирует YouTube [109]. «Для радикализации достаточно просто смотреть YouTube», – прокомментировал это Тристан. В беседе с журналисткой Деккой Эйткенхед он сказал: «YouTube и подобные ей компании хотят, чтобы мы думали, что среди нас есть всего несколько паршивых овец. Но они не хотят, чтобы мы задавались вопросами о системе, которая каждый божий день целенаправленно способствует еще большей радикализации».

В 2018 году я получил представление о том, куда все это может завести человечество: в преддверии выборов президента Бразилии я поехал в эту страну, в том числе и для встречи с Раулем Сантьяго. Я познакомился с этим замечательным молодым человеком во время подготовки бразильского издания моей книги о войне с наркотиками «Преследуя крик»[23].

Рауль вырос в одной из самых больших и бедных фавел Рио, которая называется Комплежу до Алеману. Это огромное нагромождение строений из бетона, жести и проволоки расположилось на окружающих город холмах, выглядит оно едва ли не парящим в облаках. В узких переулках, над которыми нависает паутина самодельных электрических проводов, живут по меньшей мере 200 000 человек. Местные жители построили все это своими руками при минимальной поддержке государства. Переулки Алеману нереально красивы: они напоминают какой-то постапокалиптический Неаполь. В детстве Рауль и его лучший друг Фабио забирались повыше на холмы и запускали оттуда воздушных змеев, которые улетали в сторону Рио, океана и статуи Христа-Искупителя.

Власти то и дело вводили в фавелу танки. Отношение бразильского государства к бедноте сводилось к угнетению людей и периодическим угрозам применения крайних форм насилия. По пути в школу Рауль и Фабио нередко видели трупы в проходах между домами. Всем жителям Алеману было известно, что полицейские могут застрелить бедняка, подбросить ему наркотики или пистолет. По сути, у полицейских была лицензия на убийство, и все это знали.

Фабио всегда казался тем, кто наверняка сможет вырваться из всего этого. Он был силен в математике, прилагал все силы, чтобы добыть денег для матери и хронически больной сестры. Мальчик постоянно придумывал какой-нибудь бизнес, например договаривался с местными бурами о скупке пустых бутылок, чтобы потом перепродавать их оптом. А потом наступил день, когда Раулю сообщили страшную новость: Фабио застрелили полицейские, точно так же, как и его многочисленных предшественников. Ему было 15 лет.

Рауль решил, что он больше не в силах смотреть, как его друзей убивают одного за другим, и через несколько лет совершил смелый поступок. Он создал в Facebook страницу под названием Coletivo Papo Reto[24], на которой любой житель Бразилии мог размещать свои видеоматериалы об убийствах полицейскими ни в чем не повинных людей. Эти видео регулярно становились вирусными, и страница Рауля приобрела огромную популярность. Даже некоторые из тех, кто прежде защищал полицейских, начали осознавать, что происходит на самом деле, и выступили с критикой. Благодаря интернету люди, у которых фактически не было никаких прав, смогли обрести голос, мобилизоваться и дать отпор угнетателям. История была воодушевляющая.

Но наряду с этим положительным результатом алгоритмы социальных сетей произвели и прямо противоположный эффект, дав дополнительный импульс бразильским антидемократическим силам. Бывший армейский офицер Жаир Болсонару много лет считался маргинальной фигурой. Он был крайне далек от господствующих политических направлений, поскольку то и дело выступал с возмутительными заявлениями. Например, Болсонару восхвалял пытки ни в чем не повинных людей в период военной диктатуры. Публично заявил, что женщина, вместе с которой он заседал в парламенте, слишком уродлива [110]. А когда Facebook и YouTube стали для бразильцев главными источниками информации, Жаир обрел небывалую популярность в социальных сетях, алгоритмы с радостью отдавали предпочтение его вызывающему контенту. В ходе своей президентской кампании он подвергал злобным нападкам беднейшие слои населения и говорил, что неимущих и негров «следует отправить в зоопарки и не позволять им размножаться» [111]. Также он обещал предоставить полицейским дополнительные полномочия на проведение военизированных операций в фавелах, иными словами – выдать им официальное разрешение на массовые убийства.

Страна отчаянно нуждалась в срочном разрешении давно назревших проблем, а алгоритмы соцсетей активно продвигали крайне правых и способствовали распространению