Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

бежать вверх по эскалатору, идущему вниз. Героическими усилиями горстке людей удается добраться до самого верха, но подавляющее большинство снова оказывается в самом низу, считая, что это их вина.

Боюсь, что если начнем прислушиваться к Ниру и ему подобным, то станем реагировать на обостряющиеся проблемы с вниманием точно так же, как отреагировали на обострение ожирения и другие катастрофы. И эти подходы продвигает не только Кремниевая долина. Практически все книги о проблемах внимания (а я читал их в огромных количествах, когда готовился писать эту) преподносят их как личные недочеты, которые следует корректировать на индивидуальном уровне. Это прямо-таки книги о здоровом цифровом питании. Но книги о правильном питании не изменили ситуацию с ожирением, а аналогичные издания о цифровой ситуации не разрешат кризис внимания. Следует понимать, что в последнем задействованы гораздо более могущественные силы.

Когда около 40 лет назад кризис ожирения только начинался, стоило реагировать на него иначе. Можно было сделать акцент на том, что практика самоограничения в неизменных внешних условиях лишь изредка приводит к устойчивым результатам. Можно было рассказать всем о том, что действительно результативно – об определенных изменениях окружающей среды. Чтобы сделать свежие и полезные продукты дешевыми и доступными, а переслащенные суррогаты – дорогими и недоступными, можно было применить меры государственной поддержки. Можно было ограничить стресс-факторы, заставляющие людей переедать. Можно было создать городскую среду, благоприятствующую пешим и велосипедным прогулкам. Можно было запретить ориентированную на детей рекламу нездоровых продуктов питания. В странах, где было сделано кое-что из этого, например в Норвегии, Дании и Нидерландах, тучных людей гораздо меньше, чем в США и Великобритании, где усиленно уговаривали людей с избыточным весом взять себя в руки. Если бы все силы обычных людей были направлены на требования политических перемен, а не на самобичевание и голодание, сегодня среди нас стало бы гораздо меньше людей, страдающих от своей полноты.

Тристан считает, что нужен схожий сдвиг в представлениях людей о технологиях. В своем выступлении перед сенатской комиссией он сказал: «Человек может пытаться контролировать себя, но с другой стороны экрана ему будут противодействовать тысячи разработчиков». Именно это отказывается в полной мере признавать Нир, даже несмотря на то, что в числе таких разработчиков был и он. Еще раз подчеркну: лично я целиком и полностью за все, что он предлагает делать на индивидуальном уровне. Нам действительно стоит прямо сейчас взять свой телефон и отключить все уведомления. Нам действительно стоит разобраться со своими внутренними раздражителями. И Тристан тоже так считает. Но отнюдь не просто перейти от этого к умению концентрироваться в среде, созданной (отчасти усилиями самого Нира) для насильственного завладения нашим вниманием.

По ходу моей беседы с Ниром атмосфера немного накалялась. Поскольку это было одно из немногих полемических интервью, объективности ради я разместил полную аудиозапись на сайте книги. Вы можете прослушать ответы Нира целиком, в том числе и те, которые я не привожу здесь за недостатком места. Наша беседа была очень полезной и реально помогла прояснить мои мысли. Она заставила меня осознать, что для возврата внимания людям безусловно потребуется прибегнуть к ряду решений на индивидуальном уровне, но нужно признать, что большинству этого будет недостаточно. Чтобы выбраться из этой ямы, мы обязаны дать коллективный отпор силам, крадущим нашу концентрацию, и принудить их к переменам.

Альтернатива жестокому оптимизму – не пессимизм, подразумевающий полную невозможность перемен, а подлинный оптимизм. Он подразумевает, что человек полностью отдает себе отчет в препятствиях, воздвигнутых на пути к его цели, и составляет план поэтапной ликвидации этих препятствий в сотрудничестве с другими людьми.

Я понял, что теперь передо мной стоит по-настоящему трудный вопрос: с чего именно мы начнем?

9

Первые проблески полноценного решения

После столь подробного ознакомления с устройством современных технологий у меня остались два вопроса. Во-первых, какие конкретные изменения следует произвести в этой назойливой IT-отрасли, чтобы предотвратить нанесение вреда человеческому вниманию? И, во-вторых, как заставить эти могущественные корпорации проводить такие реформы в жизнь?

Опираясь на собственный опыт и ключевые труды профессора Шошанны Зубофф, Тристан и Аза сделали вывод, что искать долгосрочное решение нужно, исходя непосредственно из первопричины проблемы. Поэтому однажды утром Аза решительно сказал мне: «Можно просто запретить надзорный капитализм». Я промолчал, стараясь переварить сказанное. Он объяснил, что власти должны запретить бизнес-модели, в рамках которых поведение людей в интернете отслеживается для выявления их слабостей с последующей продажей этой конфиденциальной информации любому, кто готов платить. Это «фундаментально антидемократическая и антигуманная модель», с которой пора заканчивать.

Мысль показалась мне радикальной и попросту невозможной. Тристан и Аза постарались убедить меня, сказав, что в истории хватает примеров запрета того, что получало широкое распространение, а впоследствии признавалось крайне вредным. Взять, к примеру, свинецсодержащие краски. Они были чуть ли не в каждом американском доме, а потом выяснилось, что они повреждают структуры мозга, отвечающие за концентрацию внимания. Один из наставников Тристана Джарон Ланье подчеркнул в разговоре со мной, что, узнав об этом, никто не стал уговаривать людей ни в коем случае не красить свои дома. Использование свинца в красках попросту запретили. Дома по-прежнему красят, но используют для этого гораздо более качественные материалы. Можно еще раз вспомнить о ХФУ: лаки для волос, содержащие разрушительное для озонового слоя вещество, перестали выпускать, на замену создали безопасный аналог. Цивилизованное общество запрещает торговать самыми разнообразными вещами, к примеру человеческими органами.

«Хорошо, – сказал я Тристану и Азе, – предположим, надзорный капитализм запрещен. Что будет с моими аккаунтами в Facebook назавтра, на следующей неделе, через год?» «Думаю, эти компании пройдут через определенный кризисный период, как в свое время Microsoft», – ответил Аза. В 2001 году американское правительство признало компанию Microsoft монополистом. Компания полностью перестроилась, и сейчас «они такие типа добрые дяденьки. Наверное, аналогичным образом трансформируется и Facebook».

В практическом плане на следующий же день после введения такого запрета этим компаниям придется искать другие способы финансирования своей деятельности. Альтернативная модель очевидна и так или иначе знакома любому читателю этих строк. Это подписка. Представим, что каждому из нас нужно платить 50 центов или доллар в месяц за пользование Facebook. Компания в одночасье перестанет работать на рекламщиков и торговать нашими тайными желаниями и предпочтениями. Теперь она будет работать на нас. Впервые ее обязанностью будет серьезно вникать в то, что именно делает конкретного человека счастливым, и давать ему это, а не разбираться в способах манипулирования ради процветания рекламодателей. Поэтому и функционал сайта перестроится так, чтобы