Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чай, каждый день, а то и по два раза. Телеграммы велено отдавать только в руки барина.
– Кем велено? – одними губами спросил точильщик, протягивая почтальону спички.
Почтальон отмахнулся от них:
– Так барином и велено.
Глаза точильщика сверкнули, а крупный мясистый нос сморщился.
Но он спокойно и намеренно громко сказал:
– Благодарю тебя, мил человек.
Почтальон еще долго стоял, словно пригвожденный к месту, и смотрел, как устрашающего вида точильщик неторопливо катит свою тележку, попыхивая окурком:
– Лужу, паяю!
* * *
Поравнявшись со ступенями массивной мраморной лестницы особняка, точильщик осмотрел колоннаду балкона над входом и выплюнул окурок на безупречно чистый тротуар.
Откашлявшись, он смачно харкнул на землю и проорал:
– Точу ножи, ножницы, топоры, пилы!
Подождав недолго, он снова загорлопанил:
– Лужу, паяю, примуса починяю!
Тяжелые двери особняка распахнулись, и на крыльцо выбежал дворецкий.
Размахивая руками, он громко зашипел на точильщика:
– Чего разорался как неприкаянный?!
Тот не для своего грозного вида наивно улыбнулся и пожал плечами:
– Так, точу ножи, ножницы, топоры, пилы…
Дворецкий смягчился:
– Давай, давай – проваливай!
Точильщик горемычно наклонил голову, но его глаза продолжали смотреть прямо в глаза дворецкого.
Дворецкий почувствовал какую-то внутреннюю жалость к этому человеку:
– Жди здесь. И чтобы тихо!
Точильщик благодарно закивал всклоченной бородой.
* * *
Когда дворецкий принес ножи, завернутые в кухонное полотенце, по всей улице раздался пронзительный звук точильного камня, режущий уши.
Дворецкий замахал руками:
– Тише. Тише. Пойдем во двор.
* * *
Зайдя за здание, точильщик чинно принялся за дело. Неторопливыми движениями он правил нож за ножом, при этом издаваемые звуки были почти не слышны.
– Может, какую утварь залудить? – спросил он после заточки.
Дворецкий кивнул и пошел к двери черного хода:
– Сейчас посмотрю.
Точильщик подождал немного, подошел к двери и прислушался: «Ни звука».
Через несколько минут дворецкий вернулся:
– Сейчас кухарка подберет.
* * *
Пока точильщик готовился, потихоньку разговорились.
– Много ли жильцов? Дом-то большой, – спросил точильщик.
Дворецкий пожал плечами:
– Большой-то большой, да горе у нас намедни приключилось – хозяин помер.
Точильщик сочувственно сказал:
– Болел, что ль?
Дворецкий отрицательно покачал головой.
Вышла кухарка, и разговор прервался.
Дворецкий посмотрел на посуду, которую та вынесла, и укоризненно вздохнул:
– Куда ж ты люминь принесла? Только медь оставляй.
Кухарка фыркнула, но послушалась, оставив медный чайник, две кастрюльки и тазик.
Проводив ее взглядом, дворецкий сказал:
– Нерусская, что с нее взять.
Затем улыбнулся и, как от удовольствия, прикрыл глаза:
– Но готовит как! Островато, но вкусно до блаженства. Ее наш новый управляющий подыскал где-то в городе. Хорошую кухарку счас днем с огнем не сыщешь.
Точильщик со знанием дела начал зачищать посуду, то обскабливая прохудившиеся места острым коротким ножом, то зашлифовывая их небольшим круглым камешком:
– А что, сам не справляешься, раз управляющий есть?
Дворецкий нахмурился:
– Конечно ж, справился бы – жильцов всего четверо: хозяйка да подруга ее с сыном и дочкой. А из прислуги только мы с кухаркой остались.
Точильщик ухмыльнулся:
– Так чего ж так?
Дворецкий оглянулся и прошептал:
– Хозяин большим человеком был – завод имел в Туле. Вот из Тулы и прислали управляющего – бумажных дел много. Валерием Викторовичем Волковым величают.
Точильщик, разжигая примус, спросил:
– А хозяйка-то что?
Дворецкий тяжело вздохнул:
– Только второго дня из-за границ приехала. На похороны так и не успела. Сейчас вот плачут – вчера цельный день на погосте провели.
Точильщик понимающе кивнул и затряс рукой склянку с паяльной водой.
Дворецкий вздохнул:
– Сам-то я тут уже второй десяток. Эх, раньше времена другие были, пока хозяин совсем в Тулу не перебрался. А сейчас что? Сын его, Тихомир, и то съехал…
Точильщик обмакнул паклю в паяльную воду и, смазав жидкостью чайник изнутри, поставил его на примус:
– А чего съехал-то?
Дворецкий хотел ответить, но осекся:
– Давай уже сворачивайся, а то рассиделись тут. Пора делами заниматься!
Точильщик кивнул, наслюнявил палец и коснулся чайника, проверяя температуру:
– Готово – можно лудить.
Дворецкий смотрел, как тот хорошенько посыпает белым порошком внутреннее днище чайника – в нос дал резкий запах нашатыря.
Дворецкий поморщился:
– Фу-ты!
Точильщик улыбнулся на это и быстро начал проводить по раскаленным местам чайника оловянным прутиком:
– Так куда, говоришь, Тихомир уехал?
Дворецкий чуть не чихнул от запаха:
– То мне неведомо!
Когда точильщик сноровисто растер расплавленные шарики паклей и дно утвари покрылось ровным блестящим слоем олова, разговор был закончен.
Получив мелочь, он распрощался:
– Благодарствую.
* * *
Почти весь «интересный» разговор через слегка приоткрытую дверь подслушивала кухарка.
* * *
С Ордынки точильщик уходить не торопился, пока не увидел, как из особняка спешно выходит широкоплечий господин с всклокоченными волосами.
* * *
Уже к вечеру на столе Путилина лежала телеграмма с описанием Валерия Викторовича Волкова: «ВОПРОС ТЧК ТУЛА ТКЧ ВАЛЕРИЙ ВИКТОРОВИЧ ВОЛКОВ ТЧК НИЗКИЙ ТЧК ШИРОКОПЛЕЧИЙ ТЧК ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ ТЧК ЧЕРНЫЕ СЕДЫЕ ЕЖОМ».
* * *
Ночью того же дня в ночлежку, в которой отдыхал «человечек», проскользнула тень – силуэт низкорослого широкоплечего человека. Даже если бы кто-то и заметил его, то…
…Ночлежный дом Степанова в урочище Кулишки знаменитой Хитровки был известен своими законами: «ничего не слышу, ничего не вижу».
Нынешний объект культурного наследия регионального значения, «Ночлежный дом Ярошенко» был построен в 1860-х годах на фундаменте каменных палат XVII века, принадлежавших воеводе царя Алексея Михайловича Емельяну Бутурлину. Здание многократно перестраивалось, меняя своих владельцев.
Появление в 1820-х годах Хитровской площади и рынка привело к перестройке владений в этом районе. Площадь была создана в 1824 году генерал-майором Николаем Захаровичем Хитрово, взявшим на себя все расходы по благоустройству этой части Москвы после пожара 1812 года. Нетрудно догадаться, что название площадь получила по имени своего благодетеля.
До 1870-х владельцем комплекса зданий на Хитровской площади значился действительный статский советник Платон Викторович Степанов. После смерти Степанова в 1872 году усадьба перешла к его дочери Елизавете Платоновне, бывшей в тот момент замужем за Василием Александровичем Ярошенко.
«Король репортеров» Владимир Алексеевич Гиляровский так описывал эти ночлежки: «Двух– и трехэтажные дома вокруг площади были все полны такими ночлежками, в которых ночевало и ютилось до десяти тысяч человек. Эти дома приносили огромную выгоду домовладельцам. Каждый ночлежник платил пятак за ночь, а „номера“ ходили по двугривенному. Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на двоих; они разделялись повешенной рогожей. Пространство в аршин высоты и полтора аршина ширины между двумя рогожами и есть „нумер“,
