Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег

кто где: «галантными» – на щеке, «страстными» – в уголке глаза, «бесовскими» – в уголке рта и самыми заводными, прозванными «убийственными» – на груди, то Адель и здесь была не такая, как все. Ей не надо было привлекать к себе внимание «стандартными элементами макияжа». Каждый жест красавицы был аристократически изящен. Она умела грациозно откинуть прядь волос с лица, провести пальцами по шее.

Она даже присела настолько привлекательно, что притянула к себе взгляды всех без исключения мужчин и женщин.

* * *

Адель медленно и уверенно, словно просвечивая насквозь, осмотрела всех окружающих и чарующе загадочно улыбнулась.

Все улыбнулись ей в ответ – кто-то искренне, восхищенно, а кто-то криво, завистливо.

* * *

Ухмыльнулся и Альфонсо.

Этот взгляд – в ее глазах бесстыдно жили все бесы порока. Альфонсо знал таких женщин: мужчины совершали чудовищные поступки ради обладательниц таких глаз.

Она была рождена для того, чтобы вести мужчин в ад. Грешник и святой, неверующий и одержимый – все они шли за ней, снаружи нежной, а внутри – холодной как лед.

* * *

Через несколько дней ее тело нашли в парке Warmer Damm среди клумб цветущей бегонии.

Наверное, рука убийцы в последний момент дрогнула, оставляя на ее горле неуверенный порез, и она выжила.

Власти курортного города приложили все усилия, чтобы скрыть происшествие – Адель тайно разместили в St. Josefs-Hospital.

Но слухи просочились и достигли Альфонсо, который ничуть не удивился – войны проституток были известны испокон веков.

Местная полиция не придавала этому значения, пока через месяц за одну ночь подобным образом не были убиты три проститутки. Места были разные, но все были парками, находящимися недалеко друг от друга – Schlosspark, Henkellpark, Sauerlandpark. У каждой из жертв на перерезанном горле лежали цветы бегонии.

Тогда заговорили о серийном Потрошителе.

* * *

Адель пропала из виду.

И только Альфонсо, тайком следивший за ней, знал, что Потрошителем была она сама, мстившая своим убийцам.

Он удивлялся, с каким коварством она заманила бывших «коллег» в парки и с каким хладнокровием, не говоря ни слова, перерезала им глотки.

* * *

Он продолжал следить за ней, когда она порхала по пригородам Висбадена, выслеживая объекты «работы».

Как-то раз, неспешно, с уверенностью в себе покидая небольшой гостевой дом в Норденштадте, Адель выбросила в кусты небольшую аптечную склянку.

Подняв ее, Альфонсо прочитал еле различимую надпись на полустертой этикетке «…Clophelin…».

Тогда он понял, что Адель уже переступила черту закона и решил воспользоваться этим, подождав, когда она совершит неизбежную ошибку.

Клофелин приобрел печальную славу из-за того, что его часто используют в своих целях преступники – напоив жертву алкоголем с добавлением клофелина, можно быстро ее усыпить, а потом обыскать и украсть деньги и ценные вещи. Для жертв это нередко заканчивалось смертельным исходом. Известно множество случаев такого использования клофелина проститутками в отношении своих клиентов, отчего возник специальный термин – «клофелинщицы».

Когда Адель перебралась в Майнц, так и случилось.

Заезжий уже немолодой бюргер, торговавший по мелочам тем, что было нужно жителям окружающих Майнц деревень, был доволен «наваром» и решил позволить себе любовное приключение.

Тем более что, когда он размещался в недорогом отеле, встретившаяся ему красавица делала недвусмысленные намеки, призывно искря завораживающими глазками и приподнимая подол легкомысленного платья, срывающий стройные обольстительные ножки.

* * *

Альфонсо понял, что Адель прокололась, потому как посреди ночи она спешно выскочила из отеля. Едва одевшаяся, полуприкрытая расстегнутым коротким плащиком, волоча за собой в одной руке тяжелый чемодан с торчащими из него одеждами, а во второй – незакрытую дорожную сумку, она лихорадочно перебирала ножками, то и дело оглядываясь по сторонам.

Он молча преградил ей путь и жестко взял ее за локоть.

Она сначала дернулась, пытаясь вырваться, но, посмотрев в его усмехающиеся черные глаза, замерла, безвольно опустив на землю вещи.

* * *

Всю дорогу они не проронили ни слова. Лакированное черное четырехместное ландо с поднятым верхом, запряженное двойкой послушных вороных, размеренно покачивалось на рессорах, смягчая дорожные ухабы.

* * *

Молчали они и тогда, когда уже днем приехали в какой-то загородный особняк в предместье Франкфурта-на-Майне.

* * *

Когда ворота особняка открыла точная, но уменьшенная копия «похитителя», Адель провела рукой по узкой черной бархатке на шее, прикрывающей кривой шрам, и подумала: «С одной стороны, хорошо, что не полиция, а с другой стороны – не было бы хуже…».

* * *

«Уменьшенная копия» сноровисто приготовила трапезу «на скорую руку» – сыр, хлеб и вино.

«Заедая страх», она с аппетитом поглощала нехитрое угощенье, запивая большими глотками вина.

Он, наоборот, едва прикоснувшись к еде, отошел в сторону и шепотом заговорил с «копией».

Ее острый слух уловил обрывки итальянского.

* * *

Позже он молча подошел к ней сзади и обнял ее плечи.

Сняв с шеи бархатку, он стал ласкать ее, прижимая к себе. Сначала легко, осторожно, но чем дальше, тем уверенней, горячей.

Она не сопротивлялась, а сама прижималась к нему. Она первая поцеловала его, и так, что он чуть не задохнулся. И все плотнее и плотнее прижималась к нему, дрожа всем телом, как в лихорадке, от огня, что наполнял ее, от нетерпения, от жажды быть все ближе и ближе к нему, чтобы он был в ней…

Он, как и она, уже больше не имел терпения и хотел быть внутри нее…

* * *

У него это был не первый раз. А у нее – далеко не первый.

И что с того – им было хорошо вдвоем.

Она хотела назвать его по имени, но не знала, как его зовут, и в порыве страсти простонала:

– Mon amour…

* * *

Потом они тихо лежали в изнеможении и молчали, думая каждый о своем.

Он уже знал, что будет дальше…

Она – о том, что никогда раньше не испытывала таких чувств, такого наслаждения… и даже не могла себе представить, что способна на это…

С того дня Адель, бесстрастная убийца без капли морали, была вся в его власти – и телом и душой.

Вскоре у нее появилось подтверждение принадлежности.

Небольшой золотой кулон с искусно вырезанным рукой ювелира драконом, подвешенный на черной бархатке, контрастировал с белоснежной кожей и привлекал внимание к глубокому декольте.

Но теперь все было только для него.

12 серия

Эпизод 1. Срочные меры

24 июня 1862 года,