Военный дневник. Год второй - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Рассказывают про Белоруссию. Там давят всех и всё, сажают за пост в Сети. И ни малейшей надежды.
Хэллоуин, да.
1 НОЯБРЯ (616 ДЕНЬ)
Ноябрь… В отличие от октября, он… А, ладно! Что тот месяц, что этот.
За окном — солнце. Все прочее…
Скоро узнаем.
* * *
Да, действительно, солнце и тепло, ноябрь устраивает презентацию. Ничего особо интересного, у калитки жалкая собачонка в душегрейке никак не желает заходить, несмотря на уговоры хозяйки.
Кофе неожиданно вкусный.
И стойкое отвращение к любой работе. А еще, в противовес этому, желание написать нечто… Неожиданное? Это само собой. И некоммерческое, чтобы ни одно издательство не взяло. Впрочем, последнее — чистый атавизм, какие сейчас издательства? О чем? О Карпе Исааковиче? Отнюдь, хочется чистого романтизма в духе Гюго, то есть романтизма не настоящего, а позднего, с духом вырождения. О чем конкретно? О стремлении к свободе, которое выше и сильнее всего прочего. А для романтизма стремление к свободе — это в конце концов стремление к смерти. Вроде бы и плохо, но… Стремись, не стремись, чем жизнь закончится?
Итак, человек почувствовал себя свободным. Оглянулся, осмотрелся. А тут подваливает к нему, допустим, барин. «Эй, Петрушка, собачий сын, почему тут стоишь, почему не на работах?» Вновь оглянулся свободный человек. Ага, лопата лежит… Нет, не лежит, уже в руках.
* * *
Не просто тепло, прямо жарко. Шел улицей, напевал песню о Гражданской войне:
А мне опять приснился атаман Зеленый,
Зеленый-презеленый, как моя тоска.
Между тем где-то в Харькове появился правильный мурал.
* * *
Знающие люди (спасибо им!) разъяснили, что черепа, которые обследовал добрый доктор Быстров, добывал не он сам, а кафедра нормальной анатомии Военно-медицинской академии, где помянутый работал. Возглавлял кафедру, то есть отвечал за добычу черепов, академик Владимир Николаевич Тонков.
Академик объясняет студенту, что учиться надо лучше, иначе есть шанс пополнить коллекцию.
На столе — наглядные доказательства сказанного.
В статьях пишут, что академик не мелочился, а «совершил духовный подвиг». Уточнять я не стал, поверил сразу. Совершил! Но… Откуда все-таки черепа? Студенты-двоечники? Аспиранты, провалившие защиту? Не зэки же, в самом деле, не военнопленные! Такого и быть не может.
Духовный подвиг… Да-а-а…
* * *
Нет, не понять мне нынешние времена. Вот ролик на ютубе. Некто сидит перед камерой и смотрит чужой ролик, при этом хмыкает, кашляет, чешет брюхо, иногда вставляет замечания.
И все! Иногда такое длится больше часа.
Для кого все? Для больных людей? Нет, мне не понять.
* * *
В конце 1929 года Маяковский бешеными темпами готовил свою выставку, ругая коллег, что те ему не помогают. А чего ругаться? Из ЛЕФа Маяковский вышел сам еще в сентябре 1928 года, никого не предупредив, со всеми рассорился. В его РЕФ никто и не пошел. Но выставка — ладно, его дело. Но в декабре 1929 года весь савецкий народ готовился отмечать что? Чье 50-летие?
Вот именно!
За реакцией пишущей публики следили очень внимательно. Точнее, следил. ОН. Скажем, Демьян написал небольшой очерк. И ему мгновенно намекнули. Придворов тут же написал еще один, в следующий номер. Нет, не помогло. Где поэма? Где ода? Демьяну уже готовили отставку.
А Маяковский? Даже не вспомнил. А если и вспомнил, решил не вмешиваться, вероятно, из все той же осторожности. А вдруг снова переиграют? Может, и друзья-чекисты чего посоветовали. Зря это он, ох зря!
«Во весь голос» должен быть совсем о другом. Совершенно! Не то кропал, не то!
Тем не менее кто-то на самом-самом верху следил за процессом. В январе 1930 года Сталин слушал Маяковского на концерте памяти Ленина. Был в полном восторге. И… И выяснилось, что поздно. Процесс запущен, и Сталин не мог уже помочь. Разве что непосредственно, позвонив по телефону.
Но звонить Сталин не стал.
2 НОЯБРЯ (617 ДЕНЬ)
Ноябрь поманил солнцем, и снова тучи на все небо. Еще одна иллюзия.
Брать ли зонтик?
* * *
Да, ночью был дождь, во дворе мокро, однако на проспекте ветер все высушил.
Социопатия — наше все. В магазин обычно хожу одним и тем же маршрутом через два перехода со светофорами. Дорога не слишком приятная. Сегодня возвращался иначе, нырнув в подземный переход. В спину ударил вой десятков клаксонов — авто почуяли, что теряют добычу. Когда выбрался на поверхность, весь проспект был в огнях фар, машины буйствовали, лезли на тротуар. Как я посмел! Как решился нарушить их право — исконное право убивать пешеходов? И всю дорогу назад авто то и дело пытались выскочить на тротуар, чтобы меня достать.
Померещилось? Ну, будем считать, померещилось.
* * *
— Не хочу работать! Не хочу работать! Не хочу работать!
— Над чем?
— А ни над чем! Вообще!
* * *
Современная фантастика? Свинорылых брать не будем, но вот американцы:
«Дочь Туат Де Данан. Она принадлежит свету и мечу, лесам и болотам, равнинам и холмам, городам и деревням. Она — все, кто был до нее, и все, кто придет позже. Она — Избранная».
А они — идиоты.
* * *
В Харькове театральные представления тоже собираются проводить под землей. Собственно, почему бы и нет? Новое время — новые традиции.
* * *
Это неправда, что ноутбуки не летают!
* * *
Вечер. Снова прошел дождь, мокро и сыро, однако небо чистое, только у горизонта огромная тяжелая туча.
Иду в кофейню, напевая нечто, слышанное в глубоком детстве:
Шагай вперед, мой караван!
Один ишак, другой баран.
* * *
Надо ли еще писать о Маяковском? Да, я его не люблю. Но, может, не в нем дело, а в Дмитрии Быкове, написавшем книгу по предмету? Пожалуй, высказался, разве что еще несколько замечаний по финалу истории.
Очень внешне продуктивная версия о деле Силлова как причине тайного преследования Маяковского со стороны власти в целом корректна и вероятна, но все-таки остаются сомнения. Реальных фактов «преследования» нет,
