Стихотворения - Галактион Табидзе

200. Новогодняя эфемера. Перевод Д. Беридзе и Г. Маргвелашвили

В немой ночи я долго ожидал,Когда рассвет мне явит первый признак.Холодный ветер к лестнице пригналЧернеющий автомобиля призрак.Двух фар застыли желтые зрачки,И заметались вспугнутые тени.Заголосили издали смычки,Моля заранее о снисхожденье.А над грядою ярусов и ложЗаполыхало радостное знамя,Чтоб новый Моцарт, новый ДелярошВернули нас к былым обетованьям.И колокольчик смеха нас настиг,И засверкала красками картина,И кто-то вслух сказал: «К чему унынье! —Ведь все-таки я мыслящий тростник!»Рояль исторг рыдающий аккордИ, вопреки ответному безволью,Торжественный концерт, суров и горд,Коснулся зала выплаканной болью.Тугою тетивою сонм ресницМетнув в меня, не дав приободриться,Ты снова воссияешь, Беатриче,И я паду перед тобою ниц!Моя душа, как дерзкий плотовщик,С девятым валом вступит в поединок,Чтоб в волнах щепкой-клавишей возникИ всплыл прощальный возглас лебединый.О, смог бы я хоть что-нибудь забыть!О, смог бы я куда-нибудь податься!Зарифмовать с тобою боль и быт!Иль рифмовать навеки отказаться!Но я опять должник и верный рабБукетов, ваз, столов-сороконожек,Ночных фиалок, модных шлейфов, шляпИ отраженных в зеркалах сережек.Опять дендизм! Опять не тот пример!Опущен занавес. Разъезд в разгаре.И бархатом пустынь замолк партер,И эхо затаилось в бенуаре.Но та, что всех сразила наповал,Та, что сережку в зеркале… простите…И гасят свечи. Убирают зал.И не спеша бредет домой служитель.Вот и пришел веселию конец,Оставив мне одно воспоминанье:Луна и белых облаков венец.В саду невнятный шум и бормотанье.И колокольчик смеха нас настиг,И засверкала красками картина,И стало ясно мне: к чему унынье? —Ведь все-таки я мыслящий тростник!

201. Под парусом мечты. Перевод Е. Квитницкой

Река души моей, моих надежд и вер,Впадает в океан. И в этой синей дельтеЯ, смелый капитан, силен в моряцком деле,Бродяжу по волнам, как вечный Агасфер.

Я лег на галс, я стал на этот путь.И паруса мечты вздохнули полной грудью.У берега валы прибой стеснил и сгрудил.О, бешеный концерт, грозовый контрапункт!..

Свободе отдан я, и больше я ничей.По крутизне морей не всё еще отплавал,Но как же обветшал надежный мой ковчег!И чистых нету в нем ни юности, ни славы.

Дряхлеет мой восторг, и тайная напастьМой вольный гложет дух, ему внушая робость,И я плыву, плыву, чтоб там навек пропасть,Где рухнул небосвод в зияющую пропасть…

202. «Каспия берег — и тигра…» Перевод Г. Цагарели

Каспия берег — и тиграБронзово-ржавые пятна…Близятся хищника игры,Ярость и гнев непонятный.

Пройдены заросль речная,Горные тропы и чащи.Тигр, сожаленья не зная,Близится, грозно рычащий.

Гор окровавлены склоны,Хищник с подоблачной высиС злобой, в груди затаенной,Глазом косит на Тбилиси.

203. «Был конец октября…» Перевод В. Леоновича

Был конец октября.День был строго изваянИз воздушного янтаря.Лето теплилось —Грудой развалин.Плыло облако —Словно Версаль,Падал лист —Как на сцене сентиментальной,Где красивая чья-то печальНе бывает излишне печальной.

Я бродил,Нарушая роскошную тишину,Замирая порою —Не смеяРазорватьПаутинки доверчивую струну,Затаенного звука извлечь не умея.

Там скамья.Там — она.Платье темно-лиловое —Цвет неспокойный, тяжелый.Золотистые волосы.Лба белизна.Вижу, завороженный:Перебирает страницы —Движенье рукиБудто снится,Будто ветерЕе поднимаетИ укладывает на листки…

Шелли, Шелли!Где же облако — лучезарный дворец?УЛЕТЕВШИЕ ДНИ — воистину улетели.Ты придумал грядущее —Для утешенья сердец.Обратимся к земле и к Мюссе:Пара строчек —За них я всю книгу, пожалуй, отдам,Ибо жажду мою утоляет лишь горький источник:ВАШЕЙ ЧЕРНОЙ ИЗМЕНЫЯ НЕ ЖДАЛ, О МАДАМ!

От измены лиловой,Шелли, Шелли,Обратился я к небу.Конец кораблю!Бьет грядущее —Бьет грядущее в щели!Погибаю — люблю!

204. «Густел туман, грозился шквал…» Перевод Г. Цагарели

Густел туман, грозился шквал.И пулемет не умолкал.Нахмурив брови, день сгорелНад грудою остывших тел.Взвился нежданно столб огня,К звездам тяжелый дым гоня.Но я лелеял этот светИ вещих ожидал примет.С тех пор кричу во все концы:«Я бурей жил, когда певцыИные, устрашась ветров,Перепевали соловьев,Вкушая средь родных долинИ сладкий сон, и горький сплин».

205. Синева. Перевод Е. Квитницкой

Когда стоит поэт у моря на пороге,Блюститель кораблю, наставник парусам,Прав каждый шаг его и каждый окрик строгий.Его никто другой, лишь бог осудит сам.

От пенистых пучин поэт один успеетВсевышне глянуть так, чтобы войти как гостьВ запретное туда, где всех надежд успенье,Где издавна мечты ложатся на погост.

Хоть славы домешай, хоть пряностей азарта,Равно бесцветен мир, его линялый тон.Галактионов век наступит, да не завтра.Ну что ж, повременим, мой друг Галактион…

Есть полости пустот, где в мороке бессонномНадрывные крыла взметают пустоту.Глядишь — и воспоют архангельские сонмыИ ну благовестить пришедшему Христу.

Восплачут небеса, когда пригасят светоч,Себе же воскричат неслыханный укор.Из пьяной синевы ваять возьмется вечностьТебя, поэт, тебя — на постаменте гор.

206. Эфемера. («Всё кончено. Ты за закрытой дверью…») Перевод Г. Маргвелашвили

Всё кончено. Ты за закрытой дверью.Прокаркал ворон. Полночь. Вот и я.Лежишь в гробу — неведомым шедевром,Загадкой века, тайной бытия.

Лишь небесам дано с тобой сравнитьсяИ прикоснуться облаку дано.Твой живописец не успел родиться,А Гойя отшумел, увы, давно.

Кто голод кисти и резца насытит,Чтоб красота осталась красотой?И где же, где сегодня тот Пракситель,Которому под силу облик твой?

Где страсть? Где воодушевленье?Готье! Скорей сюда твои тома!Не вырваться из рокового плена.Как Паганини, я схожу с ума…

207. Родная эфемера. Перевод Г. Маргвелашвили

Родные не узнать просторы —Метелью всё заметено…«Давно ли?» — вопрошаю горы,И горы отвечают хором:«Давным-давно! Давным-давно!»

Сошлись замшелые громады,Доносит ветер чей-то стон…«Не Амиран ли, бога ради?»И эхом отвечают пади:«Не умирал он! Это — он!»

Куда я эту боль припрячу?Уже не мил мне белый свет…«Всё ли потеряно?» — я плачу.И лес, как будто наудачу:«По-те-ря-но!» — гудит в ответ.

А Терек пену извергаетИ, низвергаясь с вышины,Свергая камни и сверкая,Спешит в объятья тишины.

А к ясному челу КазбекаПлывут туманы испокон,И оседает с неба млекоПод колокольный перезвон.

О Терек, ты моим потерямСчет не веди и не рыдай,Но милым незабвенным тенямПоклон мой низкий передай!..

Сошлись замшелые громады,Доносит ветер чей-то стон…«Не Амиран ли, бога ради?»И эхом отвечают пади:«Не умирал он! Это — он!..»

208. Я был во власти лишь одной тоски… Перевод Б. Резникова