Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

Двести — Kaftasiade.

Триста — Colmasiade.

Четыреста — Pilesiade.

Пятьсот — Vetesiade.

Шестьсот — Kotasiade.

Семьсот — Sisemsiade.

Восемьсот — Kafxasiade.

Девятьсот — Veixasiade.

Тысяча — Torsian.

О калмакских, мугальских, черемисских и мордовских народах говорится в письменном сообщении[905], присланном мне из окрестностей этих земель, следующее:

«Калмаки не имеют короля, ибо весь этот народ разделен на два народа, из которых один называет себя мугалы, а другой — калмаки. У них разные нравы и языки, они живут в лачугах, в больших диких полях между странами Сибирь, Бухария, Индия, Сина и Тангут, большинство или все под различными тайшами, или князьями, из которых многие состоят в родственной связи между собой и ведут большие войны. Некоторые столь могучи, что могут собрать 30, 40, 50, 60, 100 тысяч, да и 300, 400 и 500 тысяч человек [войска] и больше. Среди них один [князь], который обычно живет около озера Байкал. Разбив несколько из этих упомянутых князей и присоединив их народ к своим, теперь он может собрать войско в 100 тысяч человек. Он называет себя теперь ханом, или королем. Его имя Ачирой хан[906]. Но так как, видимо, он оставит много детей (ибо у многих жен обычно и много детей), то эта мощная единица будет, вероятно, разделена, и это единственная причина, почему этот народ не приходит под одно управление, ибо из-за того, что у них много братьев, они всегда находятся в состоянии войны. И если бы эти народы пришли под одного главу, что Богу не угодно, то эти варвары доставили бы достаточно хлопот не только Азии, но и Европе, потому что это самые лучшие и неустрашимые всадники в мире. Они теперь начинают собирать хорошую пехотную силу, с отличными индийскими и персидскими ружьями. Их религия, особенно религия мугалов, хотя они совсем не религиозны, больше всего похожа на китайскую: разумеется, с суевериями лам, которые проникли в Сину и там приняты наряду с другими религиями. Но они не так учены и несколько грубее, чем синцы.

Я недавно видел, на примере одного посла, что они высоко чтут своего архижреца Далай ламу (о котором упоминает Кирхерус[907]). Его небольшое изображение из меди или другого вещества носят некоторые из самых знатных на шее в медной коробочке, перед которой они молятся.

Черемисы и мордва — это самые простые язычники. По виду они не отличаются от русских крестьян. Их религия очень простая. Они говорят, что почитают одного Бога, которого они называют Скабас. Он живет в небесах, и ему жертвуют хлеб, соль, скот и мед, ему также жертвуют землю, которую называют своей матерью. Со своими друзьями они потом съедают принесенное, радуясь, что их друзья на празднестве за них молятся. Они не знают ни о сотворении мира, ни о восстании из мертвых, ни о вознаграждении за добро и зло. Они только говорят, что их умирающие больные часто им рассказывали, как они видели друзей и знакомых: добрых — в светлых и веселых местах, злых же — в пытках и в мрачных местах. Они могли бы легко быть обращены в христианство, если бы у них было несколько хороших учителей и несколько книг на их языке. Для чего им нужно бы дать алфавит, ибо мордва, черемисы и зыряне не умеют ни читать, ни писать. Они живут с другими народами и с русскими очень мирно, занимаются земледелием в больших деревнях и местечках. /W 628/ Их дома расположены один от другого на 30 или 40 саженей, чтобы, в случае пожара, сосед не пострадал бы. Большинство домов стоит под большими деревьями, и это очень приятно. Некоторые из них очень богаты хлебом и скотом». Здесь заканчивается упомянутое сообщение.

КИРГИЗЫ

Народы киргизы, которые живут у истока реки Енисей, примерно на 60° северной широты, раньше, правда, имели единое правление, но теперь они находятся под гораздо более мелкими правителями в их собственных интересах. Это свободные люди, не считая того, что должны платить дань Их Царским Величествам и обязаны по его требованию вступить в войну и подчиняться.

Это беспокойный, храбрый, героический, упрямый тартарский народ. Они хорошие солдаты-конники, с копьями, в латах и панцирях из железных колечек на всем теле. Иногда они надевают их по два или по три.

У киргизских народов такое же идолопоклонство, как и у калмаков, но встречаются и магометане.

Они упорно грабят иноземных путешественников и вредят им, как только могут.

Этот народ высокомерный, лицемерный; они аккуратны в пище, варят ее. Одеваются в кафтаны, приподнятые на боках.

Эти люди живут главным образом между Нарыном и Кетским, вдоль реки Кеть — это приток Оби, в верхнем течении реки — и еще между Томском, Кузнецким, Енесейской, Краснояром и около области Алтын. Они умнее, чем остяки, их соседи, и, хотя, как и, они живут главным образом охотой и рыбной ловлей, их земля пригоднее для пастбищ и плуга.

Начиная с Томского, вниз, примерно до города Енисейска, — незаселенная равнинная земля, в некоторых местах занятая рощами, также около рек Кия и Чулым, до городов Кузнецк и Краснояр. Это укрепленный город, хорошо снабженный войсками Их Царских Величеств, которые всегда должны охранять его от киргизов, которые иногда приходят грабить, хотя и находятся в мирных отношениях. Они располагаются до Мугальской области, к юго-востоку. Это воинственные люди, высокого роста, похожие на калмаков, широколицые. Их оружие — это лук и стрелы. У них красивые панцири из колечек, и копья. Они живут в большинстве своем в горах, говорят по-калмакски, а также по-крымско-тартарски.

У них есть коровы, лошади, овцы, куры, гуси и утки. Они живут в хороших домах из камня и глины. Они должны оставлять в московитских городах либо детей, либо взрослых мужчин из знатнейших как заложников.

Про этих киргизов говорит Дженкинсон, что они в его время, а именно в 1558 г., не хоронили своих умерших, а вешали их на деревьях в лесу. Большая часть их богослужения будто бы состоит в том, что их жрец с дерева, на которое он взбирается, обрызгивает для смывания грехов общину смесью из крови, молока и животного навоза, из сосуда.

У них свой язык. Они высокого роста. Не имеют книг или письменности. Женщины довольно красивы и хорошо одеты, по их обычаям. Их лошади ловки, как кошки. Живут они между гор и недоступных скал,