Три сестры - Фёдор Вадимович Летуновский

так называемый «Центр культуры и искусства Юго-Восточной Азии». И если его предупредить, то можно с его разрешения зайти на территорию и с фонариками там прогуляться.

Я знал, что это за место с таким громким названием и даже видел его фотографии. Располагалось оно меньше, чем в километре от тропы, по которой я, срезая путь через джунгли, каждый день ездил плавать. Один раз я даже вырулил к его входу, но сидевшая там девушка сказала, что пройти туда стоит 80 бат, а за возможность поснимать на камеру надо отдать ещё бат сто пятьдесят или двести – я уже точно не помню, но, в любом случае, эти цифры показались мне неразумными.

Все кто там был, описывали его как запущенный сад со множеством скульптур, поставленных относительно недавно, но уже каких-то обветшалых. Ещё там должен быть похожий на музей дом, тоже новый, но заброшенный. Бытовало мнение, что это какой-то богатый человек построил для себя резиденцию, а после знаменитого наводнения в марте 2011 года отказался от неё и передал острову. Власти решили устроить тут очередную достопримечательность для туристов, но о ней мало кто знает, экскурсий туда не водят, и пока тайцы лениво пытаются навести там порядок.

– Надя, ты мне напомнила моих приятелей юности, которые тоже любили «партизанить» – накуриться и лазить по каким-то стрёмным задворкам!

– Федя, ты даже не представляешь, что это такое! Тем более в темноте там гулять!

– Да я разве против, звони ему и поехали!

Сначала Надя связалась с домовладельцем, который перезвонил этому человеку, а затем Наде и сказал, что сторож будет ждать нас у входа, но мы должны привести ему выпивку. Многие фаранги рассказывают о том, что с тайцами совершенно невозможно договариваться по телефону, потому что если визуально тайский английский можно сопроводить красноречивыми жестами, то не видя перед собой собеседника, бывает невозможно понять, о чём он вообще говорит. Поэтому нам удалось разрулить проход в закрытый на ночь центр только благодаря Надиным связям и знанию языка, иначе бы всё превратилось в «испорченный телефон». Так что мы вернулись в магазин ещё за одной фляжкой и двинулись в путь по уже знакомой дороге.

Вход в музей располагался прямо у заасфальтированной тропы, где с трудом могут разъехаться две легковые машины, а его каменная арка была погружена во тьму – фонари тут не горели вообще. Припарковавшись, мы достали фонарики, осветив табличку с надписью «Cultural Center and Fine Art of Southeast Asia» и двинулись, было, внутрь, но нас сразу встретила стая собак – защищая свою территорию, они не нападали, но и не давали нам пройти дальше. Вслед за собаками появился сноп света. Покачиваясь из стороны в сторону, он неспешно приблизился, высветив наши лица.

Зажмурившись, мы поздоровались с источником света и увидели перед собой немолодого тайца со слегка настороженной улыбкой. Надя что-то сказала и протянула ему, в качестве платы за вход, трёхсотграммовую флягу «Санг Сома». Улыбка его сразу изменилась, став добродушной, он велел нам следовать за ним, а собаки, осознав, что теперь мы официальные гости, молча обнюхали нас и моментально исчезли.

Это место сразу меня поразило, и я не пожалел, что попал сюда именно сейчас. Много лет работая в музее, я сам оставался в нём по ночам, но одно дело бродить по пустым сумеречным залам среди странных объектов и картин, а совсем другое – пробраться ночью в сад заколдованных скульптур.

Он сразу обрушивал на тебя всю свою мощь, когда ты проходил по первой узкой каменной дорожке между выхваченными из тьмы фрагментами каменных изваянии, давая представление о высокой концентрации заключенных здесь мифологических героев и магических существ.

– Ты что-нибудь ощущаешь? – спросил я у Нади, пока мы следовали за сторожем, чей мощный, крупного размера фонарь пьяно балансировал из стороны в сторону, повторяя его нетвёрдую походку и открывая нам лица и тела охраняющих дорогу существ.

– Определённо. Но я здесь уже была и могу сказать, что никакой магией тут не пахнет. Если конечно, не считать ей саму попытку создания такого количества образов, чьи прототипы имеют сверхъестественное происхождение и помещения их в одном месте. Впрочем, это всё условные измышления. Спроси меня, живут ли реальные духи в этих домиках, стоящих у любого тайского жилища и я не смогу тебе ответить, сказав конкретно «да» или «нет». Но для такого сборища, как здесь, любой, по-настоящему магический объект может послужить катализатором и тогда всем мало не покажется.

– Любой – это вроде тех колокольчиков и амулетов, что ты делаешь? У тебя сейчас они есть?

– У меня всегда на всякий случай с собой что-то есть.

– И это никого не разбудит?

– Нельзя разбудить то, что не спит, – уклончиво ответила Надя, и я понял, что она просто не хочет вдаваться в объяснения о природе своих возможностей.

– Да, Федя, – произнесла она после недолгого молчания, – И извини меня за орех…

– Какой ещё орех? – удивился я и тут же вспомнил, как барахтаясь под сетью я передаю его Любе и она, накрыв мою руку своей ладонью, вместе со мной ломает его, – А, ну да… Это было сильно.

– Я знаю, что вы чуть не замёрзли и не задохнулись. Мне очень за это неловко, но я просила Любу доставать его только в самом крайнем случае. Время – слишком сложная сила, непросто с ней работать.

Так, говоря о времени, мы сами тем временем неспешно брели по территории Центра, рассматривая гипсовые, каменные и стальные фигуры, количество которых не поддавалось подсчёту. Именно из-за этого они выглядели не как расставленные по саду скульптуры, а скорее напоминали их склад под открытом небом. Подобное мне уже доводилось видеть в резиденции Зураба Церетели и в парке Музеон во время его ремонта, когда все экспонаты составили в одном небольшом пространстве.

Я не настолько силён в мифологии, чтобы знать всех этих персонажей «в лицо», но набор их оказался достаточно эклектичным. Здесь были буддийские демоны и святые, тайские принцы и китайские драконы, индуистский Ганеша и индонезийские монстры, разбавленные человеческими фигурами в позах из Камасутры.

Я даже поймал себя на мысли, что перечисление всех этих существ могло бы напоминать отрывок из романа начала двадцатого века – тогда тоже валили в одну кучу мифологии разных стран и всё это называлось «востоком». Однако же здешнее собрание создали не европейцы – сейчас бы они классифицировали их по странам и эпохам – а какой-то богатый и лишённый вкуса азиат, который всё равно устроил не музей, а хаос, да