Карточная игра в России. Конец XVI – начало XX века. История игры и история общества - Вячеслав Вениаминович Шевцов

Между разъездами и вылазками молодой прапорщик проигрывался дотла, доходы от поместья и литературной деятельности продолжали идти на уплату долгов, часто Толстой оставался без копейки в кармане:

«Утро начал хорошо, поработал, но вечер! Боже, неужели никогда я не исправлюсь. Проиграл остальные деньги и проиграл то, что заплатить не мог, – 3 тысячи рублей. Завтра продаю лошадь»[359].

В январе 1855 года на позициях близ Севастополя Толстой два дня и две ночи играл в штосс. «Результат понятный – проигрыш всего яснополянского дома [5000 р.] Кажется, нечего писать – я себе до того гадок, что желал бы забыть про свое существование»[360]. Незадолго до этого в группе офицеров возник план издания дешевого популярного журнала для солдат[361], именно для этой цели Толстой продал свой большой яснополянский дом. Однако Николай I, всегда опасавшийся всякой нерегламентированной инициативы, отклонил этот проект. Не потому ли, столкнувшись с непониманием верховной власти, Толстой употребил деньги на карточную игру?

О дальнейших проигрышах в карты сослуживцам есть такие записи в дневнике:

«Опять играл в карты и проиграл еще 200 р. серебром. Не могу дать себе слова перестать, хочется отыграться, и вместе могу страшно запутаться. Отыграть желаю я все 2000. Невозможно, а проиграть еще 400, ничего не может быть легче; а тогда что? Ужасно плохо. Не говоря уже о потере здоровья и времени. Предложу завтра Одаховскому сыграться, и это будет последний раз»; «Опять проиграл 75 р. Бог еще милует меня, что не было неприятностей; но что будет дальше? Одна надежда на него!.. Время, время, молодость, мечты, мысли, все пропадает, не оставляя следа. Не живу, а проживаю век. Проигрыш заставляет меня немного опомниться»; «Проиграл еще 80 р. сер… Еще раз хочу испытать счастья в карты»; «Проиграл вчера еще 20 р. сер. и больше играть не буду»; «Я еще проиграл 200 р. Одаховскому, так что запутан до последней крайности»[362].

Ергольская мягко упрекала Толстого в отсутствии силы воли и власти над собой, «чтобы побороть искушение игры»[363]. И действительно, не в состоянии покончить с этим болезненным пристрастием, Толстой решил структурировать, упорядочить процесс игры. Он вновь составил уравновешенные правила «как средство удерживаться от проигрыша, когда придется играть, а не приобретения». Занимаясь вычислениями правил для игры в штосс, он сделал естественный вывод, что «верных правил нет», но необходимо придерживаться хотя бы вероятных:

«1) Вынуть из кармана и положить на стол деньги, больше которых не проигрывать. 2) Выиграв вдвойне предположенную для проигрыша сумму, прятать ее, а на первую играть до тех пор пока есть желание, игра и деньги. 3) Закладывать всю эту сумму сразу и, проиграв, садиться снова играть только после 24 часов, проведенных не играя. 4) Играть двумя кушами [двумя рядами карт и ставок], – на один гнуться [удваивать выигранную ставку], на другой семпелями [не увеличенной ставкой]… Определить на год ежемесячную для проигрыша сумму, из которой выигрыш правильный, то есть равный определенному проигрышу, не вычитается и не прибавляется, но которая на столько увеличивается, сколько остается от прошлого месяца. На нынешний год до 1 июля 1856 года полагаю себе 75 р. в месяц. Проиграл я 17 р. 90 к., выиграл 25, следовательно, имею проиграть 82 р. 10 к.»[364].

Уже через десять дней Толстой увеличил сумму, определенную на проигрыш, до 100 рублей. Он пришел к необходимости выявить уже определенную логику, систему в игре, и для этой цели целый день играл в штосс сам с собою. Обнаруженные Толстым «Правила игры» и соответствующие математические расчеты занимали несколько страниц дневника. То ли Толстой действительно стал играть по системе, то ли ему просто начала сопутствовать удача, но он стал выигрывать, и довольно крупно. Незадолго до падения Севастополя он выиграл там 580 рублей. Игра шла с переменным успехом:

«Выиграл у Одаховского 100 р. и квит со всеми в Крыму»; «Проиграл 1500 рублей чистыми»; «Мне должны 2200, я должен 200… Денег на лицо рублей 8»; «Выиграл еще рублей 600 чистых, и должны мне рублей 500»; «Вчера проиграл 500 р. сер. В игре даю себе правило; никогда не занимать и не давать денег. Не выигрывать и не проигрывать в долг. Понтировать и гнуться от 1/10 части банка, никак не больше. А преимущественно метать [то есть Толстой выиграл такое количество денег, что сам стал банкометом], сказав себе вперед до какой суммы»; «Проиграл перед отъездом [из армии в Петербург] 2800 и 600 р. перевел с грехом пополам на своих должников»[365].

Приехав в ноябре 1855 года в Петербург, Толстой остановился у Тургенева и, как уже довольно известный писатель, быстро вошел в круг петербургских литераторов. Вот отзыв о нем Некрасова; «Приехал Л.Н.Т., то есть Толстой. Что это за милый человек, а уж какой умница!.. Милый, энергичный, благородный юноша – сокол!.. а может быть, и – орел. Он показался мне выше своих писаний, а уж и они хороши…»[366]. Тургенев сообщал П.В. Анненкову: «Что это за милый и замечательный человек, хоть он за дикую рьяность и упорство буйволообразное получил от меня название троглодита. Я его полюбил каким-то странным чувством, похожим на отеческое»[367]. А.А. Фет записал рассказ Тургенева о Толстом: «Вернулся из Севастополя с батареи, остановился у меня и пустился во все тяжкие. Кутежи, цыгане и карты во всю ночь; а затем до двух часов спит, как убитый. Старался удерживать его, но теперь махнул рукой»[368].

В начале 1857 года Толстой выехал за границу и, конечно же, не мог не посетить известного курорта Баден-Баден. Только там и в Монако была разрешена в Европе игра в рулетку. Взаимоотношения рулетки и азартного игрока развивались по классическому пути. В первый день Толстой примеривался к игре, весь второй играл и был в выигрыше, на третий проиграл все свои деньги, на четвертый занял, чтобы отыграться, и опять проиграл[369]. «Совестно мне тебе признаться, – писал Толстой брату Сергею, – что я проиграл в рулетку в Бадене, и хотелось бы выдумать историю, зачем мне вдруг понадобились деньги, но не могу лгать – продулся. Около 700 р. серебром, и остался без гроша буквально, задолжав незнакомому человеку 50 р. серебром»[370]. Толстой послал письмо Тургеневу и телеграмму Некрасову с просьбой прислать денег для уплаты проигрыша[371]. У приехавшего на выручку Тургенева он занял денег и вновь проиграл. «Давно так ничто не грызло меня», – записал он в дневнике[372], а через неделю