Косарев - Николай Владимирович Трущенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пенза — городок хотя и губернский, по московским масштабам небольшой, но история его Косарева заинтересовала: в 1670 году пензенский люд участвовал в восстании Степана Разина, пятьдесят лет спустя город стал местом раскольнического бунта против Петра I, в 1774 году был взят Емельяном Пугачевым.
Из века в век утверждалась Пенза в городском обличье и к Великому Октябрю стала узловым пунктом трех железнодорожных линий.
Обо всем этом Саша узнал из рассказов Володи Бубекина. Работал Володя секретарем Спасского укома комсомола, а когда Косарев приехал в Пензу, Бубекин был уже членом бюро и заведующим политпросветотделом губкома комсомола. Начитанный юноша рассказывал Косареву об истории родного края, водил Косарева по тихим улицам вечернего города, от здания к зданию, как бы представляя ему Пензу, а городу — комсомольского вожака. Вдохновенно посвящал Сашу в «тайны» вековых историй. Он поведал, что в Пензе учился и начал первые литературные опыты В. Г, Белинский, здесь отбывал ссылку Н. Л. Огарев, служил М. Е. Салтыков-Щедрин, основателем рисовальной школы и богатой картинной галереи при ней был известный художник К. А. Савицкий. В Пензенской гимназии в 1855–1863 годах работал отец Владимира Ильича Ленина И, Н. Ульянов.
Сам же Бубекин — скромный трудяга и застенчивый человек — пришелся по душе шумному и общительному Косареву. Был Бубекин на год моложе Косарева. Не прошел его трудовой школы, не участвовал в острых баталия. с троцкистами и восторженно смотрел на Косарева, особенно в тех случаях, когда Саша, как бы на лету, схватывал суть сложных проблем и безошибочно принимал решения. А Косарева поражала эрудиция Бубекина, его умение писать остро и выразительно. В Пензе они подружились и уже не расставались никогда.
Оба юноши тонко чувствовали тягу молодежи к культуре и горячо заботились о повышении ее образования, политических знаний.
Прежде всего навалились на ликбез в деревне. Саша буквально зеленел, когда слышал от молодых крестьян реплики:
— Мать моя, совсем неграмотная, а, поди, ведь прожила свой век, да еще как, не нонешним в пример…
Или:
— Отец тоже прожил без грамоты. Зачем учиться? Мы все такие…
Косарев не жалел времени, чтобы переубедить таких девчат или парней. Вместе с губкомольцами возрождал кое-где загасшие очаги ВЧК — дашбеза — Всероссийской чрезвычайной комиссии ликвидации безграмотности.
Бубекин только поражался косаревскому терпению и настойчивости в этом деле.
Под руководством Косарева губком оживил работу школ фабрично-заводского ученичества, начал создавать школы крестьянской молодежи. Бубекин привлек местных учителей-коммунистов к разработке дополнений в типовые программы разделами, учитывающими специфику местных условий. В этом деле у Косарева имелся и собственный опыт, накопленный еще на работе в Бауманском райкоме комсомола.
Косарев часто сокрушался:
— Ну, что за фильмы показываем мы молодежи?! Смотрит опа Дугласа Фербенкса да Мери Пикфорд, Гарри Пиля еще… Из советских актеров одну Веру Холодную знает…
Но советских героических фильмов тогда еще не было. Отечественная кинематография делала только первые шаги.
Да что — кино! В клубах, избах-читальнях не хватало самых простых игр: шашек, домино… А досуг молодежи организовывать надо. Выдвинул тогда губкомол лозунг: «Днем — по ячейкам, вечером — в клуб!»
Как-то Косарев с Бубекиным зашли в клуб механического завода. Остановились около местного художника, рисующего схему-карту «Что делается в Европе?». Поначалу им карта очень понравилась. Популярная, с политическими карикатурами. Вот на изображении территории Советского Союза — рабочий с молотом. Он подает руку крестьянину, а под рисунком надпись: «У нас началась смычка рабочих с крестьянами». А на карте Испании нарисованы тюремные застенки: «В Испании арестован Коммунистический союз молодежи. Взрослые коммунисты уже давно сидят». Италия — «Итальянские бедняки, разоренные капиталистами, собираются выехать в Россию. Фабриканты тоже тянутся к нам. У них нет сырья для фабрик, нет покупателей на машины, а СССР и сырье даст и машины купит».
— Это как раз то, что нашей молодежи надо! — воскликнул Володя Бубекин. — По такой карте хоть географию изучай, хоть политграмоту. Это же — настоящая наглядная, злободневная агитация! Здорово!
— Погоди радоваться… — вдруг нахмурился Косарев. — Агитация это — точно. Но за что? Против кого?
Посмотрел Володя на Финляндию, а там надпись: «В Финляндии плохо уродились хлеба, но помещики не дают ввозить хлеб из России», глянул западнее — там своя надпись: «Американцам, снабжавшим Швецию и Норвегию хлебом, приходится убираться восвояси: более выгодно делать закупки в России», взглянул на Турцию — опять схожий текст: «Мы снабжаем хлебом Турцию, разоренную европейской буржуазией…»
— Теперь-то ты разобрался в этой «популярной» агитации? В стране с хлебом туго. Свой народ досыта не кормим, а тут… Заграница — бери! Ешь на здоровье! От такой агитации антоновские и кронштадтские мятежи поднимались. Тонко, стервецы, придумали: вроде бы об успехах наших эти надписи глаголят, а вдуматься, так мороз по коже пробирает. Где же ты, братец, материалы для такой карты взял?
— Так секретарь комсомольский дал…
Пошли Косарев с Бубекиным секретаря ячейки искать, а когда нашли и рассказали о причине своего волнения, тот выслушал их спокойно и разложил перед оторопевшими губкомовцамп журнал «Юные строители» с оригиналом карты.
— Журнал этот, — пояснил Бубекину Косарев, — в Москве издается для подростков. Проморгали в Цекамоле его, не видят, что у них под боком кулацкие прихвостни творят.
— Завтра же позвоню в ЦК, — согласился Володя.
И друзья еще напористее навалились на политпросвет, на политическую подготовку комсомольского актива.
Косарев обратил внимание на то, что большинство секретарей сельских ячеек избрано на эту роль впервые, опыта комсомольской работы не имеют. Таков уж был у Косарева характер: увидел прорехи в работе — ликвидируй, не жди, когда тебе на них свыше укажут или особые условия создадут. Внес тогда Саша на обсуждение бюро
