Авалинда Райс. Тьма внутри - Дана Рэйвен

Он с аппетитом ел свою телятину, пока Авалинда принимала душ и собиралась. Когда оба закончили свои дела, Магна облизал лапы, умыл ими морду с длинными белыми усами, затем нахохлился, издал пару-тройку довольных «мяу» и превратился в кулон на цепочке. Авалинда же наспех уложила волосы, высушив их щелчком пальцев, надела кулон поверх кремовой шёлковой рубашки, тёмно-синие джинсы, сверху горчичный шерстяной кардиган. А внизу в прихожей накинула плащ. Не бывает такого, что в Эдинбурге нет дождя. С этим надо просто смириться.

***

Раннее дождливое утро не обещало хорошей погоды. Мэйбл встала в пять утра, привела себя в порядок, зарядилась утренним кофе и лёгким завтраком из овсяной каши с мёдом и орехами. Затем пошла будить грогохов Джеймса и Джона. Они обычно спали на чердаке дома, в котором располагалось её кафе.

Чердак представлял собой большую комнату с высоким потолком и поперечными деревянными балками. Одно окно, а справа и слева стояли две деревянные кровати. Грогохи были довольно чистоплотными существами и хорошо следили за порядком. Шкаф с постельным бельём имелся, а вот гардероба не было. В одежде они не нуждались, и вряд ли кому-то взбрело бы в голову обвинить их в наготе. Они были сплошь покрыты тёмно-рыжей шерстью. Их длинные лапы-ступни выдерживали большую нагрузку, а широкие ладони были прямо-таки рождены для тяжёлой работы.

Джеймс и Джон обожали то, что делали. Только после изнуряющего физического труда они могли крепко спать по ночам. Чем больше активности, тем слаще сны. Ленивый грогох обречён видеть кошмары, да такие, что с утра он непременно побежит колоть дрова и успеет наварить каши на целую армию.

Джеймс отличался прямыми волосами на голове, укладывал их вязким гелем назад. Да-да, и грогох хочет выглядеть красиво. Характер у него был строгий и ответственный. У Джона – крупные кудри, которые могли бы придать его весьма уродливой внешности немного шарма, но толку от них было мало. Оба обладали длинными носами и ушами с заострёнными краями. Джон был добрый, но временами слегка заведённый. Иногда суетился не по делу. Они были родными братьями и давным-давно переехали из Корка в Эдинбург.

Мэйбл жила в квартире, находящейся в том же доме, но в другом подъезде. У неё была возможность переехать в собственный дом, но желание находиться ближе к кафе и руководить пересилило.

Она вышла из подъезда и открыла входную дверь кафе своим ключом, а затем зажгла везде свет. Поднявшись на чердак, увидела, что грогохи давно встали, заправили свои постели и были наготове.

– Доброе утро! – по-доброму сказала Мэйбл.

– Доброе утро, госпожа! – одновременно в голос произнесли грогохи. – Мы проголодались и готовы работать, – сказал Джеймс, а Джон возбуждено закивал.

– Чудесно! На кухне вас ждёт завтрак, какой пожелаете. А я пока подготовлю зал.

Грогохи пошли вниз на первый этаж и попали в просторную кухню.

В массивной нише стены, отделанной кипенно-белой плиткой, располагалась плита с возможностью одновременного приготовления восьми блюд.

Чугунная поверхность плиты нагревалась от раскалённых углей, которые тлели красно-жёлтыми вспышками внизу, закрытые плотной чугунной дверцей. Посередине этой конструкции располагалась духовка. Иногда её размеров не хватало для нужд Мэйбл, и она занималась выпечкой с помощью магии, однако прибегала к этому крайне редко.

Посередине кухни стоял дубовый стол начала девятнадцатого века на шесть персон, на котором резали овощи, месили тесто, рубили мясо и превращали его в фарш, собирали и украшали торты и закручивали слоёное тесто в будущие пышные круассаны. Также там располагался большой трехкамерный холодильник – единственное относительно современное устройство. Имелся погреб, где Мэйбл хранила сыры, колбасы, соленья и овощи. У неё были свои поставщики со всей страны и за её пределами.

Вдоль стен стояли резные шкафы для кухонной утвари, кастрюли висели на железных крюках, а на полках располагались всевозможные чугунные сковороды и медные сотейники. Ножей, ложек и половников было просто не счесть.

В быту грогохи были неприхотливы, ели всё то, что готовили сами или Мэйбл. Хотя надо признаться, определённые вкусы у них всё же были.

Джеймс любил яйца на завтрак в любом виде: жареные, варёные, запечённые в горшочках с зеленью, маслом и тёртым сыром, омлет и ещё кучу разных вариантов. Он точно знал, что будет сегодня. То ли Мэйбл ему внушила это, то ли правда с самого утра он мечтал о поджаренном хлебе на закваске с тремя яйцами всмятку и зелёным песто из базилика, тыквенных семечек, оливкового масла и пармезана. Всё это великолепие было на столе, от яиц в маленьких керамических подставках шёл пар, а щедрые ломти хлеба с маслом приятно лоснились своей дырявой поверхностью.

Его брат Джон не мыслил утра без блинчиков, панкейков, пирогов и прочей выпечки. «Не завтрак это, если в нём нет чего-то мучного, запечённого, сладкого или солёного, на сковороде или из духовки», – любил бормотать он, щедро намазывая деревенское сливочное масло на румяный скон17.

Для него был сервирован пастуший пирог с бараниной, блюдо, скорее для обеда или ужина, но Мэйбл прекрасно знала, что он любит. К пирогу полагались овощи в виде молодого горошка и пучка зелени, а также кусок лимонного пирога.

Только таких, безгранично влюблённых в еду, нужно было нанимать работать в кафе у Мэйбл, и никак иначе. И хотя она любила шутить, что её работники пришли к ней на изумительный запах её пирогов с вишней и ванильным кремом, Мэйбл сама выбрала их.

На столе стоял заварочный чайник с зелёным чаем для Джеймса и кофейник с чёрным кофе для Джона. Сливки, сахар, корица и кардамон всегда были рядом в небольших стеклянных баночках. Джон любил свой кофе со сливками и парой кусочков тёмного тростникового сахара, изредка кидая в чашку специи для бодрости. А Джеймс не признавал никакие добавки в любимый им китайский крупнолистный чай. Гонял его весь день напролёт в перерывах между работой.

По вечерам после плодотворного дня братья любили тянуть тёмное пиво, сидя на кухне. Болтали о прошлой жизни и радовались тому, что имеют сейчас. Что больше не нужно спать в конюшнях, а есть нормальные постели. Наличие воды и регулярной ванны радовало их больше всего. Чистоплотностью их собратья обычно не отличались. Ходили с клоками слежавшейся шерсти, страшно воняли и воду не любили категорически. Временами, попадая под дождь, могли постоять для вида, а потом резво бежали в дом, отряхиваясь всем телом, как собаки. Джеймс и Джон были единственными в своём роде. Горячая ванна с ароматной лавандовой солью после тяжёлого рабочего дня – что может быть лучше?

«Где же Софи?» – спросите вы. Во-первых, она тоже жила поблизости, чтобы иметь возможность приходить на