О гномах и сиротке Марысе - Мария Юзефовна Конопницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слушал, слушал Пётр и вдруг ощутил в себе силу небывалую. Словно у него не две руки, а сто выросло и все хотят пахать, корчевать, работать без устали. А сердце переполнилось великой любовью к этой бедной, заброшенной земле.
Встал Пётр, посмотрел вокруг, протянул руки, сжал кулаки и прошептал:
— Гей ты, земля! Гей, работа! Давай-ка померимся силами. Посмотрим, кто кого!…
Василёк и его ученик
I
Успехи маэстро Сарабанды не давали Вродебарину покоя. Зелёный от рождения, он теперь ещё больше позеленел от злости.
— Как! — возмущался он. — Какой-то проходимец, бродячий музыкант будет срывать здесь аплодисменты, отнимая у меня заслуженную славу?! С каких это пор первому встречному разрешается портить своим стрекотом вкус у публики и отбивать у неё охоту к серьёзной музыке? Нет, это просто возмутительно! Будь другом, — неожиданно обратился он к Васильку, свидетелю его благородного негодования, — выручи: достань, ради бога, ноты, по которым играет Сарабанда, и ты увидишь, что я превзойду его! Я разучу ту же самую песню, и весь мир убедится, какая разница между этим жалким шарлатаном и мной, Вродебарином! Помоги, дружище, сделай милость.
Услужливый Василёк кинулся вдогонку за кузнечиком, уносившим свою волшебную скрипку, и, ухватив его за полу серого сюртука, стал выпрашивать ноты чудесной песни, отзвуки которой ещё дрожали в росистой траве и цветах.
— У нас тут есть одна очень способная лягушка, — сказал Василёк, — и мы хотели бы сделать из неё придворного музыканта его величества. Король наш уже в преклонных летах и последнее время тоскует, грустит, а хорошая музыка помогла бы рассеять его хандру.
— Конечно, с большим удовольствием! — ответил Сарабанда. — Вот ноты, возьмите, пожалуйста… Только здесь не вся песня. То, чего здесь не хватает, надо спеть самому. О, это совсем не трудно! Только взглянуть на угасающий закат, вдохнуть аромат полей и лугов, прислушаться к величественной музыке затихших полей… Это очень просто! Вот ноты, пожалуйста!.. Не стоит благодарности… Моё почтение!
И знаменитый музыкант удалился большими шагами, оставив Василька в недоумении: такая знаменитость — и такой простой, робкий, неловкий, даже говорить стесняется!
«Ну, — подумал Василёк, — прав Вродебарин! Если такой серячок сумел прославиться, то наш Вродебарин с его ростом, фигурой, осанкой далеко пойдёт!»
И поспешил с нотами в Соловьиную Долину, где поджидал его Вродебарин.
Май был уже на исходе и солнышко припекало, когда наш зелёный музыкант начал свои репетиции. Он выбрал местечко в тени у ручья, под шляпкой росшей там поганки и, сидя под ней, как под зонтиком, каждый день упражнялся в пении. Но Вродебарин то и дело сбивался, и изнывавшему от жары, потному Васильку приходилось тростинкой отбивать ему такт.
Какие вопли, какое верещанье раздавалось на этих репетициях, как немилосердно фальшивил и врал Вродебарин, описать невозможно!
Лягушка квакала, надрывая глотку, Василёк изо всей силы колотил своей палочкой — можно было подумать, что на берегу ручья бабы бьют бельё вальками.
Мухи, жуки, комары, даже воробьи с испуганным жужжанием, писком, чириканьем улетали подальше от злополучной поганки, под которой пел Вродебарин.
Но не все могли убежать. В ручье возле самого берега жили кувшинки, никогда не покидавшие своих прохладных голубых покоев.
Не зная, как избавиться от адского шума, они высовывали из воды свои белые венчики и умоляли музыкантов хоть немного помолчать.
— Простите, пожалуйста, господа, — вкрадчиво и любезно говорили они. — Мы не хотим вас обидеть, но, с тех пор как вы изволите заниматься музыкой, мы живём в вечной тревоге, в вечном беспокойстве, как на мельнице. Нельзя ни полюбоваться утренней зарёй, ни послушать, как ландыши звенят под вечер в соседнем лесу. У нас всё пошло кувырком… Вы, конечно, знаете, господа, что мы ткём серебряные покрывала для наших младших сестёр, запертых в зелёных бутонах. И у нас даже нити рвутся на пяльцах от несносного шума, который вы поднимаете у самых наших ворот. Мы уже пробовали уйти поглубже под воду, чтобы отдохнуть в тишине и покое, но мы не можем жить без солнца. Не прогневайтесь, господа, на нашу просьбу. Мы отдаём должное огромному таланту господина в зелёном костюме и огромной силе господина в васильковом, но у нас просто сил нет терпеть, наши нервы не выдерживают!
Они разом присели, точно их за ниточку дёрнули, и каждая спрятала лицо под большим овальным листом, словно под вуалью.
Но тростник и сабельник были не так любезны. Они сразу застучали палками, забряцали саблями.
— Кто это там верещит, словно с него живьём шкуру сдирают? — закричали они. — А ну, замолчи сейчас же, крикун! Нас небось целое войско стоит, а такого адского шума мы не подымаем!