О гномах и сиротке Марысе - Мария Юзефовна Конопницкая

Пошли разные забавы, и гномы не скучали в обществе лягушки. А Вродебарин важничал не хуже настоящего барина.

Печурка — изобретение смышлёного Петрушки — топилась целый день. Еды да питья было вдоволь, и аппетитные запахи разносились далеко вокруг. Даже серый кот, спавший в Петровой мазанке перед печкой, потягивался и облизывался во сне, а голодные Войтек и Куба, лежа в обнимку на соломе, спрашивали друг друга:

— Чем это так вкусно пахнет?

Концерт маэстро Сарабанды

I

Долго ломал голову старый король, как отплатить бедному Петру за гостеприимство, оказанное ему и его дружине.

Гномы неохотно отдают золото, серебро и драгоценные камни, которые стерегут. Милостыня одинаково унижает и подающего и принимающего; поэтому они больше любят помогать людям в работе.

Но как поможешь бедняге, если хозяйство у него такое нищее, что не знаешь, за что и приняться!

Сам Пётр домой воротится, оглядит хату — и руки у него опускаются. В углах сор, с потолка пыльная паутина свисает, печь небелена, перед ней — кучи золы, лавка и стол немытые, стены обшарпаны.

— Эх, совсем меня нужда заела! — сокрушался Пётр. — Ну, наведу я в хате порядок, разве это поможет? Как ни кинь, всё клин. Лучше трубочку покурю!

И он закуривал трубку или заваливался спать на солому.

Человек Пётр был неплохой. Но, задавленный нуждой, он никак не мог снова стать на ноги и в отчаянии махнул на всё рукой. Клочок заброшенной земли вполне мог бы прокормить его и детей. Но он зарос кустарником, был весь в ямках, пнях и каменьях, и у Петра не хватало духа за него взяться.

— Эх, кабы мне вместо этого поля полоску хорошей земли под картошку! — рассуждал он. — А это что — одни корни да камни. Хоть руки в кровь обдери — всё равно толку мало! Его бы осушить сперва, пни выкорчевать, камни вывезти, кустарник вырубить — тогда и пахать можно. А у меня что? Ни топора хорошего, ни лопаты, ни плуга, ни бороны… Да и сила нужна для такой работы, а откуда она возьмётся с сухой картошки без соли! Эхе-хе, не под силу мне это! Нет, не под силу!

И он запрягал свою клячу и ехал в город, чтобы заработать хоть несколько грошей.

Жалкий это был заработок! Купит себе кусок хлеба да мерку овса для лошади, подать у заставы заплатит — и нет ничего. А уж если в корчму заглянет, и вовсе с пустым мешком домой воротится. Так оно и шло. Редко когда привозил он что-нибудь детям из города.

Лошадь была у Петра единственным подспорьем в хозяйстве. И король Светлячок приказал гномам обтирать её росой и до блеска чистить по ночам скребницей, копыта ей смазывать комариным салом, гриву расчёсывать и заплетать, в ясли подкладывать сочную траву и на дорогу клевера класть в телегу, поить ключевой водой, в конюшне подстилать мох и сухую хвою, отгонять мух и слепней и учить быстро бегать.

Те, кто раньше видали его лошадь, глазам своим не верили, до того она изменилась.

— Небось немалые деньги приплатил, чтобы старую лошадь на эту выменять? — спрашивали у него односельчане.

А Пётр только ухмыляется. Он ещё от стариков слышал: где гномы поселятся, там лошадь гладкая, как галушка, вода с неё скатывается, не замочив шерсти.

И телега тоже была теперь в порядке. Наступит ночь — тишина, темень; а во дворе у Петра светло и шумно. Василёк колёса моет, Соломенное Чучелко кузов чинит, Колобок оси смазывает, Сморчок огонь развёл и на самодельной наковальне чеку куёт. Кипит работа!

Всю ночь напролёт трудится королевская дружина, а рано поутру сам король Светлячок отправляется в лес — за Петровыми сыновьями присмотреть, когда они за хворостом пойдут.

Стоит лес дремучий, думу думает, а налетит ветер с гор — закачаются чёрные сосны, зашепчут какие-то тайные грозные слова.

И вдруг в прохладный сумрак леса будто два солнечных лучика заглянут: это Куба и Войтек бегут по тропинке — русые волосы по ветру развеваются, холщовые рубашки тесьмой подпоясаны, ноги босые. В лесу звенел смех и тоненькие детские голоса, и лес притихал и слушал. Верхушки высоченных сосен раздвигались над льняными головками, дубы протягивали к ним свои могучие ветви, а белые берёзы тихо шептали: «Дети! Дети!» — и шёпот их проникал в дремучую чащу.

Но даже от этого шёпота становилось жутко. И в мрачном сумраке леса Куба и Войтек замолкали, как птички в тёмной комнате. Но что за чудо! Раньше, бывало, они ходят, ходят, пока наберут по вязанке, а теперь, куда ни глянь, всюду сучья валяются — не очень большие, но и не маленькие, в самый раз, будто их ветер нарочно для них наломал. А какие смолистые! Смола блестит, как янтарь! То-то весело затрещат они в печке! Радуются ребята, раскладывают на тропинке верёвку, вяжут сушняк. Быстро спорится у них дело.

А тут новое чудо! На тропинке в сухих листьях мелькнул прошлогодний орех. То ли ветер сорвал его с орешника, то ли белка уронила, перескакивая с дерева на дерево? Раскололи мальчики орех на камне и поделили пополам белое, сладкое ядрышко. А рядом другой, третий — целая пригоршня орехов рассыпана, и все как на подбор! Радуются ребятишки! Куба отбежал в сторону, зарылся в траву, как зайчонок, и не видно его, только тоненький голосок