О гномах и сиротке Марысе - Мария Юзефовна Конопницкая

С одной стороны к саду примыкала убогая мазанка Петра, с другой — перелог, густо поросший метлицей, в которой буйно цвели жёлтый коровяк и голубой цикорий; издали эта полоска поля, давно лежащего под паром, казалась серебристо-золотой.

На узкой меже, отделявшей перелог от ольшаника, росли кусты шиповника, осыпанные темно-розовыми цветами. Сколько соловьёв заливалось здесь каждую ночь, сколько отвечало им из ольшаника — не счесть! Соловьёв старались перекричать лягушки, которых водилось здесь великое множество, лягушкам помогали чирки и водяные курочки, гнездившиеся в камышах по берегу голубого ручья. И так всю ночь напролёт: квакал лягушачий хор, кричали водяные птицы, щёлкали соловьи.

Петрова лачуга им не мешала: она притаилась под плакучей ивой, в высокой траве, и так глубоко вросла в землю, что её и в двух шагах не видно было.

Человеческое жильё выдавала только струйка дыма, подымавшаяся в полдень к небу из густой зелени, когда Пётр варил картошку себе и детям. Даже собачьего лая не было слышно: зачем собаку кормить, если стеречь нечего? В такую хату и вор не заглянет, и странник её обойдёт.

Гномы, пороптав немного на бедность, скоро привыкли к новому месту. Этот добрый, весёлый народец боялся только неволи — свобода была ему дороже всего. А в этом зелёном уголке, который гномы прозвали «Соловьиной долиной», никто им не мешал, не подглядывал за ними, никто их не преследовал, и они вскоре стали чувствовать себя здесь, как в родном Хрустальном Гроте.

Поначалу, что и говорить, пришлось им туговато. В первые дни они трудились не разгибая спины и голодали. Прежде всего надо было подумать о жилище для короля.

Ни почтенный возраст, ни сан не позволяли ему спать под лопухами вместе со всеми. Озабоченно качая головой, гномы вдоль и поперёк исходили долину, но так ничего и не нашли.

Чтобы лучше обозреть окрестности, Петрушка залез на толстую иву и обнаружил в ней дупло. Он мигом смекнул, что здесь легко можно устроить жилище для короля. И работа закипела: одни выметали из дупла сор, другие украшали его и обставляли, чтобы королю было удобней. В тот же вечер роскошные королевские покои были готовы.

Здесь было не только красиво, но мягко и уютно, как в гнёздышке. Пол устилали зелёные и бурые бархатные мхи, на стенах висели ажурные занавеси из паутины, отливающие всеми цветами радуги, вход закрывала сплетённая из серебристой метлицы циновка, а полевые цветы и травы наполняли покои благовонием.

Сняв корону, чтобы дать отдых усталой голове, старый король повесил её на сучок, а скипетр поставил в угол. И в тот же миг огромный алмаз, вделанный в скипетр, засиял в тёмном дупле, как солнце.

Но у старого короля болели глаза от всего, что пришлось ему повидать на свете, и он велел заслонить алмаз ольховым листком.

Сквозь зелёный лист просачивался приятный, похожий на лунное сияние свет. И, отдыхая в мягком зеленоватом полумраке, убелённый сединами король стал перебирать в памяти дни своей долгой жизни, за которую он сделал немало добра людям и свято берёг сокровища земли, чтобы они не попали в руки лиходеям и не причинили зла.

А верная королевская дружина, в любую минуту готовая поспешить на зов своего господина, разбила лагерь между толстыми корнями ивы.

Местечко хоть куда: и от дождя есть где укрыться, и от полуденного зноя. А по вечерам можно звёздами любоваться — любимое занятие гномов.

Хуже обстояло дело с едой. День или два приходилось так туго, что сластёна Колобок то и дело заливался слезами. Но время и тут оказалось лучшим советчиком.

Осмотревшись, гномы убедились, что и в этом глухом углу можно прокормиться, и даже неплохо. В ольшанике росли грибы, поспевала земляника, закраснелась ежевика. В старом, запущенном саду из коры вишнёвых деревьев сочилась прозрачная смола; на метлице и водяном укропе было множество семян. Из молодого клевера получался великолепный салат, а хорошо очищенные корешки некоторых трав вполне могли сойти за спаржу. Питались гномы вкусно и сытно. И ни один не ленился зайти подальше, лишь бы раздобыть что-нибудь повкуснее для короля.

Особенно неутомим был Петрушка. То яичко из гнезда стащит, то воробышка поймает с ближнего тополя, то травинкой несколько капель мёда достанет из осиного гнезда — и всё для старого короля.

Хозяйство разрасталось — пора было подумать и о настоящей кухне.

До сих пор гномы разводили огонь на камне, но дождь и роса то и дело его заливали. И вот Петрушка недолго думая завладел большой пустой раковиной, хозяин которой выехал неизвестно куда, прилепил к ней трубу из глины и песка, приладил дверцы, и вышла печка хоть куда!

А где труба дымит, там друзей хоть отбавляй… Так и тут сразу нашлись друзья-приятели.

На берегу ручейка под лопухом с давних пор жило одно лягушачье семейство. В этом семействе и вырос господин Вродебарин.

Это был гордец, бездельник и зазнайка.

Очень сожалею, что не могу сказать о нём ничего хорошего. Но таким уж он был: самодовольным и надутым, и таким всякий раз мне вспоминается.

На всём берегу не было лягушки, которая бы так пыжилась и так крикливо напоминала о себе, как этот господин Вродебарин. Целыми днями он ничего не делал, только грелся на солнышке да квакал, какого он знатного рода, какой у него замечательный голос, как он умён и талантлив, не заботясь, хотят его слушать или нет.

Ужасный хвастун! Иногда его даже в соседней деревне было слышно.

Вот этот-то господин и стал набиваться к гномам в друзья: рассказывал о себе всякие небылицы, льстил им напропалую, а сам всё поджидал, не угостят ли чем.

Иногда он