Посвященная. Как я стала ведьмой - Аманда Йейтс Гарсиа

личный наставник магии, моя Фата Моргана. Я ощущала его тьму, обволакивающую меня. И я больше чувствовала, чем видела, появление тысяч животных, опоссумов, енотов, сороконожек. Они пожирали мою плоть, мои глаза, мои мозги до тех пор, пока от меня не остались лишь обглоданные кости. Я была ничем. Я стала прахом.

Но каким-то образом я проснулась наутро. Я встала с земли, покрытая грязью и листьями, с кругами от туши для ресниц под глазами, и услышала испуганный вопль со стороны реки. Пробираясь сквозь густые деревья в восточную сторону, я вышла на ледяной берег и побрела по побережью реки, которая журчала вокруг моих щиколоток. Спустя какое-то время я обнаружила мужчину и женщину в каноэ, одетых в пухлые оранжевые спасательные жилеты. По ним определенно было видно, что они похищали ребенка.

– Что вы делаете с малышом? – закричала я им.

– С ним все в порядке, – ответила мне женщина раздраженно, пытаясь удержать ноющего грудничка, который старался высвободиться из ее объятий и нырнуть в воду головой вперед.

– Почему тогда он так сильно плачет? – повысила голос я. Женщина нетерпеливо скривилась:

– Он боится воды.

Мужчина, отец ребенка, как я сейчас предполагаю, бросил на меня взгляд и начал усиленно грести веслами, пытаясь уплыть вверх по течению настолько быстро, насколько это представлялось возможным.

Это сейчас я осознаю, что похитители были родителями малыша. Оглядываясь назад, я понимаю, что, должно быть, я показалась им чем-то угрожающим – эдакое дикое ночное создание, выползшее из пустынного леса. Что, если бы я прыгнула в воду и попыталась схватить их грудничка? Феи известны тем, что похищают детей. Той ночью я пересекла реку Стикс, перейдя ее вброд, подальше от обыденных реалий привычного существования. Я тоже должна была стать феей, как Айла. Монстром. Аморальным созданием Тир на Ног, и поэтому я являлась угрозой для тех, кто все еще находился в человеческой реальности. Это не чуждая американской молодежи история. Для многих из нас, никем, кроме себя, не управляемых, вызванные наркотиками церемонии посвящения – это лучшее, что мы можем сделать, когда неумело нащупываем путь к пробуждению одухотворенности, хотя как раз здесь, в этих процессах, наличие ментора – то, что нам нужно более всего. Мы оглядываемся вокруг себя и не можем найти никого, кому мы могли бы доверять, мы одни; а без старших, которые приглядывали бы за нами и наставляли нас, легко потеряться.

В конце концов я проделала весь путь обратно к дому. Я прокралась на кухню, босиком, дрожа, покрытая грязью, только для того, чтобы обнаружить хихикающую Айлу, которая сидела вместе с Лорелей и неспешно грызла печенье.

– Как ты умудрилась так испачкать волосы? – удивленно спросила она, сладко улыбаясь. Она даже не заметила, что я столько времени отсутствовала.

* * *

Скажу прямо: Айла была наркоторговкой. Преследуемая призраком зависимой матери, вечно стремившейся получить дозу, Айла выросла и стала поставщиком. Она могла удовлетворить потребности своей матери и любого, кому была нужна наркота. Но у нее были и принципы: она не торговала наркотиками, которые разрушили ее мать: барбитуратами, опиатами и амфетаминами. Она имела дело только с «хорошими», «дружелюбными» наркотиками. Как-то она сказала мне: «Я хотела бы делать это все лучше и лучше и стать по-настоящему полезным человеком, который помогает людям получить то, что оказывает на них благотворное влияние». Экстази, кислота, иногда грибы. Хотя последние не приносили ей денег, она верила в пользу распространения этих «маленьких учителей». Кислоту она готовила сама, в темной комнате. Айла называла ее «отложенной кислотой», словно та откладывала яйца. Марки с кислотой были разложены по книгам наподобие той, которую держит одна из Высших Жриц карт Таро, и которые содержат в себе знания добра, зла, рая и ада.

Айла рассказывала, что она была благословлена, потому что зарабатывала много денег, и при этом ей не нужно работать, но, по-моему, она работала непрерывно. Вокруг нас всегда болтались всякие люди, притворяясь, что зашли просто по-дружески, хотя на самом деле они хотели лишь догнаться. Никто не мог заявить прямо, что ему нужно, получить это и уйти. Вокруг этого процесса непременно должны были быть песни с плясками и бубном. Мы пытались написать песню – и тут начинал звонить телефон. Мы собирались куда-то уехать, но были вынуждены постоянно отменять планы из-за той или иной поставки. В нашу жизнь без конца что-то вмешивалось.

Мы устраивали званые ужины. Айле они очень нравились, и она настаивала на том, чтобы пригласить всех своих знакомых. Но для меня они оканчивались рабским прислуживанием на кухне, где я заправляла блюда серой солью, купленной в каком-то средневековом селе в долине Луары, а затем выносила их к столу, только чтобы в очередной раз увидеть, как Айла кокетничает с очередной подружкой-моделью из своего бесконечного списка знакомых.

Мы ругались, потому что я хотела уехать в Европу, в земли красоты и романтики, земли театров с вампирами, балетных пуантов и огромных валунов, где меня не будут доставать однотипные дома и ненужная реклама. Я копила деньги годами, собирала их с липких полов стрип-клубов, чувствуя, что заработала их потом и унижением. Но пока я находилась рядом с Айлой, деньги утекли с моего банковского счета. Она всегда твердила мне, чтобы я не беспокоилась об этом. Она все мне вернет. Ее огорчало, что я могу покинуть ее и уехать в Европу, и, если я об этом упоминала, она не разговаривала со мной по нескольку дней. «В Штатах недостаточная поддержка искусства правительством», – жаловалась я. «Но зачем тебе нужны государственные фонды, если у тебя есть я?» – отрезала в ответ Айла.

Проблема была в том, что я не доверяла ей и ее поддержке. Она была капризна. Предлагала за что-нибудь заплатить, а потом забывала об этом. Напоминать ей мне не хотелось, и это заставляло меня чувствовать себя жадной. Кроме всего прочего, если она мне дарила что-нибудь модное, у нее была привычка отбирать подарок, чуть только я начинала на нее злиться, и говорить: «Я купила тебе то, и это, и это, как ты вообще смеешь так относиться ко мне?» Даже если это она заигрывала с кем-нибудь другим. Даже если она выхватывала обед прямо у меня из рук или оставляла меня на обочине, высадив из машины, потому что увидела, как я разговариваю с какой-то женщиной.

Большая часть наших ссор вращалась вокруг трех тем: неравноправие в наших отношениях, в корне различающиеся точки зрения на то, чтобы избавиться от употребления нами наркотиков (я была напугана и не хотела их употреблять, а ей они нравились), и вера в то, что Вселенная относится к нам благожелательно. Говоря о последнем,