Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи

чашку, которая стояла на столе. — Здесь ничего нет, это просто кофе!

Она подняла чашку, намереваясь выпить, но метнувшийся к ней Пуаро успел остановить ее руку у самых губ. Они молча смотрели друг на друга, и вдруг Люсия разрыдалась. Пуаро с трудом забрал чашку из ее побелевших пальцев.

— Мадам!

— Зачем вы меня остановили? — прорыдала Люсия.

— Мадам, жизнь так прекрасна, — сказал он. — Зачем спешить с ней расстаться?

— Я… я…

Горько рыдая, Люсия упала на диван.

— Вы сказали правду, — тихо и ласково заговорил Пуаро. — Вы подсыпали яд себе. Тут я вам верю. Но гиоцин оказался не только у вас. Говорите правду. Кто бросил таблетки в кофе сэра Клода?

Люсия в ужасе подняла глаза.

— Нет, нет, вы ошибаетесь. Он этого не делал. Я убила его, я! — крикнула она.

— Кто не делал? Кого вы прикрываете, мадам? Скажите!

— Говорят же вам, он этого не делал!

В дверь постучали.

— Наверное, полиция, — сказал Пуаро. — У нас мало времени. Обещаю, мадам, я спасу вас…

— Но это я убила его, — голос ее сорвался.

— …и спасу его, — будто не слыша продолжил Пуаро. — Спасу вашего мужа!

— Боже мой, — растерянно прошептала Люсия.

В комнату вошел дворецкий.

— Инспектор Джепп из Скотленд-Ярда, — произнес он, обращаясь к Пуаро.

Глава 15

Минут пятнадцать спустя инспектор Скотленд-Ярда Джепп и его помощник, молодой констебль по имени Джонсон, закончили предварительный осмотр библиотеки. Джефф, плотный, румяный грубоватый и добродушный человек средних лет, тихо болтал с Пуаро и Гастингсом, который успел вернуться из своей ссылки на лоно природы.

— Вот, — Джепп повернулся к подошедшему констеблю, — это и есть мистер Пуаро. Сколько я тебе про него рассказывал! Мы с ним не раз хорошо поработали. Встретились мы давно, когда мистер Пуаро еще служил в бельгийской полиции. Тогда мы вели дело о подложных документах в Эберкромби, так, Пуаро? Начали в Эберкромби, закончили в Брюсселе. Славные были денечки! А помните Барона? Ну был жулик! Провел всю полицию всей Европы. Но в Антверпене-то мы его накрыли, и тоже благодаря мистеру Пуаро!

Джепп повернулся к Пуаро.

— Потом мы снова встретились в Лондоне, так, Пуаро? Вы уже вышли в отставку. Но дело о том загадочном происшествии в Стайлзе раскрыли, помните? В последний раз мы виделись года два назад, так? Когда вывели на чистую воду этого итальянца. Неожиданный сюрприз, Пуаро, неожиданный. Но я так обрадовался, когда увидел тут вашу черепушку, чтоб мне провалиться!

— Черепушку? — недоуменно переспросил Пуаро, так и не выучивший лондонские словечки.

— Голову, я хотел сказать, вашу лысую голову, старик, — ухмыльнулся Джепп. — Что ж, поработаем еще разок, а?

— Но, дорогой мой Джепп, не забудьте про маленькие слабости, — улыбнулся в ответ Пуаро.

— Лукавый старый бродяга, вот вы кто! — И Джепп хлопнул Пуаро по плечу. — Послушайте, а эта миссис Эмори, с которой вы тут болтали, когда я вошел, а она ведь прехорошенькая. Жена Ричарда Эмори, так? Спорим, вы отвели с ней душу, старый пес!

Инспектор громко хохотнул и уселся за стол.

— Так или иначе, — продолжал он, развалившись в кресле, — это дельце как раз для вас. Ваш изощренный ум только такие и любит. А я терпеть не могу отравления. Не за что ухватиться. Ходи да выясняй, что он там ел, что пил, кто подал, кто подышал на то, что кто-то подал, и так далее. Впрочем, как раз это доктор Грэм уже выяснил. Яд подсыпали в кофе. И доза была такая, что сэр Клод должен был умереть почти сразу. Это мы еще все прочтем в экспертизе, но дело-то надо раскрыть.

Джепп поднялся.

— Ладно, с этой комнатой мы закончили. Нужно поговорить с мистером Ричардом Эмори, потом с доктором Карелли. Похож он на одного нашего клиента. Всякое может быть, всякое может быть.

Он направился к двери:

— Вы с нами, Пуаро?

— Разумеется, — сказал Пуаро и поднялся.

— Ну и капитан Гастингс, конечно, тоже, — хмыкнул Джепп. — Он у вас будто тень, а, Пуаро?

Пуаро многозначительно взглянул на друга.

— По-моему, Гастингсу больше хочется остаться здесь, — ответил он.

— Да, пожалуй, я лучше останусь, — понял его мысль Гастингс.

— Как хотите, — Джепп явно удивился.

Втроем — Пуаро, Джепп и констебль — они удалились из комнаты. И тут же через французское окно из сада вошла Барбара. Она была в розовой блузке и светлых брюках.

— Ах, вот вы где, дорогой мой. Послушайте, а кто это свалился нам на голову? — спросила она, устраиваясь на диване. — Неужели полицейские?

— Да, — ответил Гастингс, присаживаясь рядом. — Инспектор Скотленд-Ярда Джепп. Пошел поговорить с вашим кузеном, задать ему несколько вопросов.

— Наверное, он и меня захочет о чем-нибудь спросить, как вы думаете?

— Представления не имею. Но вам в любом случае не о чем беспокоиться, — успокоил Гастингс.

— О, я и не думала беспокоиться, — удивилась Барбара. — Наоборот, мне очень даже интересно! Так и тянет немножко поморочить им головы. Просто так, чтобы пощекотать нервы. Обожаю щекотать нервы, а вы?

Гастингс недоуменно вскинул брови.

— Я… Понятия не имею. Впрочем, по-моему, нет.

Барбара насмешливо улыбнулась.

— Знаете, вы для меня загадка. Вы откуда?

— Э-э, несколько лет я прожил в Южной Америке.

— Я так и знала! — воскликнула она. И приложила ладонь козырьком к глазам. — На широких просторах Южной Америки! Так вот почему вы так восхитительно старомодны.

Гастингс обиделся.

— Прошу прощения, — сухо проговорил он.

— Ах, но мне это так нравится, — торопливо добавила Барбара. — Вы здесь дорогой гость, самый дорогой гость.

— Что вы называете старомодным?

— А-а, это когда… — Барбара на секунду задумалась. — Вот скажите, вы верите во всю эту чепуху: во все эти приличия, честность, в ложь во благо, ну и так далее?

— Разумеется, — удивился Гастингс. — А вы разве нет?

— Я? Значит, вы думали, что я, как все, буду говорить, будто смерть бедного дядюшки Клода большое несчастье?

— А разве нет? — Гастингс был шокирован.

— Господи! — воскликнула Барбара. Она вскочила с дивана и присела на краешек кофейного столика. — Да насколько мне известно, в этом доме в жизни не происходило более счастливого события. Вы не представляете себе, что это был за отвратительный скряга. Не представляете себе, как он нами помыкал!

Она замолчала, чтобы немного успокоиться.

— Я… я… я думаю, вы… — смущенно пробормотал Гастингс, но Барбара не дала ему договорить.

— Нет, вам не нравится честность. Хотя вы, кажется, только что сказали, что нравится. Значит, вам больше понравилось бы, если бы я оделась в черное, а не вот в это, и ходила и причитала: «Бедный дядюшка Клод! Он нас так любил!»?

— Разумеется! — воскликнул