День Благодарения - Илья Витальевич Горячев

Барселонской коммунальной республике, гены обязывали – его отца Клауса когда-то ещё сама Ульрика Майкхоф нарекла «Поздний урожай». Каким-то чудом унюхав близкий конец вольницы на Бискайском заливе, Роберт успел эвакуироваться за пару месяцев до её полного краха под ударом фалангистов. В Канаде, где он по стопам отца получил квалификацию доктора психиатрии, ему со временем стало слишком душно, и он перебрался южнее, где вот уже пятнадцать лет трудился старшим психиатром в одной небольшой клинике в Кентукки, а потому имел возможность помогать нужным людям из Ди-Си, что способствовали его научной карьере, в их небольших фармакологических просьбах. В конце концов, именно они помогли ему перебраться в Штаты и пристроили в клинику.

– Скачки… – Роберт Юншке вымученно улыбнулся и как-то натужно-беспомощно развёл руками, – потому и приехал, страсть к ним давно обуревает меня, никаке пилюли не помогают от этой зависимости…

– Неужели их ещё не запретили в этом штате? – хохотнул Райдер. – И мы ещё называем Массачусетс передовым!

– Каким-то чудом… – Доктор тревожно потеребил подбородок, на миг обнажилось запястье, усеянное россыпью мелких, как будто сигаретных ожёгов.

Пока Райдер общался с провинциальным психиатром, к Хесусу подошла пожилая пара радушных, улыбчивых гринго с ослепительно-белыми зубами. Таких он боялся сильнее всего ещё с раннего детства – старший брат всегда тыкал в таких пальцем, когда по бесплатному социальному ТВ повторяли старые бесконечные мыльные оперы из нескольких тысяч серий: «они вампиры!» – внушал он младшему, – «увидишь таких рядом – спасайся со всех ног, они заберут твою душу, а то и что похуже! Держись подальше от голубоглазых дьяволов, братишка!» И вот они стоят рядом, в шаге от него, а он пожимает сухую морщинистую руку старухи – про себя он тут же нарёк её ведьмой, – с безукоризненным маникюром, её муж ограничился кивком и с пустым отсутствующим взглядом встал на полшага позади. Ведьма на превосходном испанском поведала ему, что только что закончила работу над новой книгой по истории искусства «От Негритюда к Афрофутуризму» и громко сокрушалась, что у неё нет с собой экземпляра для столь перспективного молодого человека, каковым, по её мнению, являлся Хесус.

– Ваши родители вынуждены были расшаркиваться с англоязычным обществом, – говорила она прокуренным, сиплым голосом, поглаживая Хесуса по руке, – но мы положили этому конец, теперь это ваш город и ваша страна, мы с Питером даже отказались от потомства, дабы положить конец этой гнусной эксплуатации. Я полагаю, молодой человек, и никто меня не сможет в этом разубедить, что английский для латиноамериканцев является тем же, чем Ку-клукс-клан был для чёрных американцев. А вы знаете, что последние научные исследования установили, что слухи конца прошлого века, циркулировавшие внутри чёрной общины, приписывавшие жареной курице из “KFC” – была когда-то такая сеть, вы не помните, и слава Создателю. – Так вот, приписывавшие их курятине отвратительные свойства – якобы она была насыщена химическими веществами, стерилизовавшими афроамериканцев, оказались полной правдой! Их менеджмент, набранный из деревенщины, что балдеет от голубой травы[65], всегда был для меня сомнителен в идеологическом плане, поговаривают, что их даже будут судить!

У Хесуса уже начала болеть голова, но он не знал, как правильно закончить беседу и вырваться из лап этой прилипчивой ведьмы и её амёбообразного муженька, не сказавшего ни одного слова.

– Ах вот ты где! – Его спас профессор Райдер. – А я тебя обыскался, пойдём, надо тебя кое с кем познакомить, – он безцеремонно забрал руку Хесуса из старушечьих пальцев, одновременно обменявшись яростными взглядами с ведьмой и приобняв его за плечи двумя руками, увёл из её общества. – Ну и компанию ты себе нашёл, и на минуту тебя одного оставить нельзя, – прошипел профессор Хесусу на ухо.

– Познакомься, Хесус, – профессор Райдер подвёл его к тесному кружку, увлечённому какой-то беседой, и достаточно бесцеремонно развернул лицом к себе одного из собеседников, чья морковного цвета физиономия сперва приняла крайне возмущённое выражение, а после резко расплылась в деланно-радужной гримасе дружеского узнавания, – это мой близкий друг Илайджа П. Марёфф-младший, представитель фонда Катона, между прочим автор очень глубокой книги – «Полиция – масштабное сокращение или полное упразднение?», вам непременно нужно пообщаться, у мистера Марёффа чрезвычайно острый ум.

Тот кивнул, улыбнулся и протянул руку. Наощупь его ладонь напомнила Хесусу мокрицу, весь внешний вид глубокого автора вызвал у него резкое отторжение, особенно зачёсанные назад и тщательно закреплённые блестящим гелем волосы и заплывшие жиром остекленевшие глаза. В квартале от подобных типов соседи оберегали маленьких детишек – мало ли что такому в голову придёт.

Бросив Хесусу несколько ничего не значащих, но уместных фраз, больше напоминавших милостыню, он посчитал свой долг любезности выполненным и вернулся к прерванной беседе. Слегка развернув своё бочкообразное тело так, что Хесус оказался как бы включённым в круг гостей, Илайджа П. Марёфф продолжил свою незаконченную фразу:

– В прошлом, комендант Салливан, как вы несомненно знаете, работа полиции в гетто больше напоминала действия оккупационных сил, потому мы вывели ваши подразделения из бедных районов, доверив обеспечение безопасности там самим местным жителям, они блестяще самоорганизовались, и ситуация значительно улучшилась в короткие сроки.

Его мужеподобная собеседница в синем парадном мундире Департамента полиции Бостона кивнула, сохраняя на лице каменную мину.

– Так вот, что такое городская полиция сегодня? – Илайджа П. Марёфф сцепил пухлые пальцы у себя на животе. – Это рудимент репрессивного инструмента, поддерживавший в недалёком прошлом социальное, экономическое и политическое неравенство в обществе в интересах крупного капитала, то есть белых буржуазных эксплуататоров, к тому же рудимент безнадёжно заражённый институциональной ксенофобией, что, впрочем, абсолютно неизбежно в подобных условиях.

Его мысль подхватил и продолжил профессор Райдер, выбрав из богатого арсенала матёрого лицедея максимально назидательный тон:

– Вот поэтому нами на уровне штата и готовится полицейская реформа. Это будет важнейшим прорывным событием в новейшей американской истории. Упразднение полиции в Массачусетсе и создание на её базе подлинно народной милиции! Это ещё на один шаг приблизит нас к обществу поистине равных возможностей, не так ли, комендант Салливан? – Последнюю фразу он произнёс с ещё большим нажимом, заметив тень удивления с каплей недовольства, проступившие на восковом, до этого, лице начальницы полиции.

– Чудовищная дисфункция всей правоохранительной системы в прошлом, безусловно, нуждается в деятельном осмыслении, – она говорила, как хорошо отлаженный андроид, который запрограммирован выдавать взвешенные, тщательно продуманные реплики в определённых, заранее заданных стандартных ситуациях, – но усилия, предпринимаемые нами на протяжении вот уже четверти века привели к значительным положительным изменениям, потому мне кажется, мистер Райдер, что чересчур поспешные и радикальные действия, к тому же несогласованные и нескоординированные заранее с Департаментом полиции,