Хищники - Анатолий Безуглов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Неужели нельзя найти какой-то компромисс? – спросила Дагурова.– Неужели прогресс и природа в таком противоречии, что одно несовместимо с другим?
– Иной раз кажется, несовместимо. Это бывает в минуты отчаяния… На моем веку я видел все стадии. Начиная с упоения человеческого разума своим превосходством над силами природы до растерянности, которая охватила нас при виде того, что мы натворили… Не скажу, что у меня имеется готовый ответ, а тем более рецепт, что надо делать. Но убежден: задача посильная. И решать ее таким, как Нил. Мы с ним как раз говорили сегодня об этом. Знаете, у него масса идей. Например, использовать микропередатчики для выяснения путей миграции зверей в заповеднике. Понимаете, о чем речь?
– Читала… Зверьку и птице прикрепляют на тело миниатюрную рацию и следят.
– Вот-вот! Я говорю: Нил, дорогой, это же целая проблема! Нужны средства, специалисты. Где уж нам поднять такое… Он загорелся: надо убедить, добиться… Горячий! – Меженцев вздохнул.– Над самим висит дамоклов меч, а он думает о научно-техническом перевооружении заповедника…
Они вышли на центральную усадьбу.
– Алексей Варфоломеевич,– задумчиво произнесла Дагурова,– а вы не думаете, что решение в самой постановке вопроса – природа и прогресс? Я хочу сказать, человечество обладает такими научно-техническими средствами, которые и помогут ему сохранить зверей, рыб и птиц, деревья, и цветы, и всю окружающую нас красоту…
Меженцев улыбнулся:
– Нил убежден, что это возможно. И, как вы заметили, именно благодаря научно-технической революции… Как говорит один мой аспирант, «да поможет нам ЭВМ».
Профессор распахнул калитку во двор Гая и галантно пропустил Ольгу Арчиловну вперед.
В комнате, где следователь беседовала с Мариной, празднично сверкала люстра. Дагурова еще раз отметила про себя, что обстановка была разномастная. Старомодная горка и тут же современная тахта, накрытая ковром, простенькие стулья и великолепная китайская ваза…
Стол сиял фарфором и хрусталем, ломился от всевозможных закусок. Чего тут только не было: черная и красная икра, копченая и соленая рыба разных сортов, сервелат и даже виноград…
«Ничего себе чашка чая!» – подумала Ольга Арчиловна, смущаясь, что одета в спортивные брюки и куртку.
Здесь уже были супруги Сократовы, в праздничных нарядах, торжественные и скованные. На Гае как влитой сидел отлично отутюженный серый костюм. Федор Лукич поцеловал следователю руку, чем привел ее в еще большее смущение. Она выглядела белой вороной среди этого великолепия, которого никак не могла ожидать в такой глуши, среди тайги.
Аделина, в своем неизменном красном свободном платье, внесла блюдо с жареной курятиной, и всех пригласили к столу. Адель не хотела садиться, но Алексей Варфоломеевич насильно усадил ее рядом с собой. Мужчины пили коньяк, женщины шампанское. Ольга Арчиловна ухитрилась отделаться одним бокалом вина, растянув его до конца застолья.
Сначала все чувствовали себя как-то скованно. Ольга Арчиловна решила, что виной тому ее присутствие. Однако после нескольких тостов настроение заметно изменилось. Юрий Васильевич стал оживленным, а его жена то и дело переходила на свой родной украинский язык, смеясь над шутками и остротами Меженцева. Профессор, пожалуй, оставался таким же – свободным и легким в обращении. Он весьма забавно изобразил, как утопил в речке Ап-рельковой свои туфли, почему и вынужден щеголять в сандалиях.
Пили за Марину, желали ей отлично сдать экзамены. Федор Лукич показал телеграмму от дочери, в которой она сообщала, что устроилась в общежитии и полна надежд на успех. Юрий Васильевич тут же предложил тост за отца будущей кинозвезды. Гай смутился. А Ольга Арчиловна, глядя на него, подумала, что его самого хоть сейчас на экран. Белый воротничок подчеркивал смуглоту его мужественного лица с глубокими складками возле губ и волевым квадратным подбородком, разделенным ямочкой. Ни дать ни взять положительный киногерой. Инженер, ученый или современный руководитель крупного завода.
Федор Лукич бдительно следил, чтобы рюмки и тарелки гостей не пустовали, всячески старался поддержать веселый настрой за столом. И только в глазах нет-нет да прорывался холодный отблеск забот и тревоги.
Заговорили было о делах и планах, но Сократов включил проигрыватель и поставил диск с ансамблем «Бони М». Меженцев пригласил танцевать жену орнитолога, а Гай – Ольгу Арчиловну.
Получилось забавно – плясали кто во что горазд. А Галина вообще скоро перешла на гопак. Тогда Сократов поставил танго, более определенный и понятный всем танец.
Гай опять пригласил Дагурову. И как-то незаметно увлек ее в дальний угол. Федор Лукич молчал. И только глаза его смотрели выжидающе.
«Господи,– подумала Ольга Арчиловна,– не хватало, чтобы он стал ухаживать за мной…»
И словно в подтверждение этого Гай настойчиво и властно прижал ее к себе. Дагурова почувствовала, что Федора Лукича охватило странное волнение.
– Я очень благодарен вам,– чуть слышно произнес он.– Своим присутствием вы скрасили…
«Это уж чересчур,– решила Ольга Арчиловна, отстраняясь от партнера.– Наверное, думает, я не замужем. Или по мужской привычке не прочь приударить…»
И она вспомнила вдруг, что танцует с мужчиной сегодня уже второй раз. Правда, там, у Кудряшовых, все выглядело нелепо и даже безобразно. А со стороны, наверное, смешно…
Музыка кончилась. Гай довел ее до кресла, и Ольга Арчиловна с облегчением опустилась на мягкую пятнистую шкуру. Может быть, Федору Лукичу стало неловко за столь откровенное выражение чувств или у них действительно были дела с Меженцевым, но Гай извинился перед гостями и удалился с профессором в соседнюю комнату.
«Нет, наверное, мне показалось,– размышляла Дагурова.– И поведение директора не более чем обыкновенная галантность».
Но, поймав взгляд Аделины (всего один, но зато какой откровенный!), Ольга Арчиловна поняла, что Федор Лукич вел себя весьма недвусмысленно. И теперь она терялась в догадках об истинной цели ее приглашения сюда.
«Вот и повидала их в неслужебной обстановке,– усмехнулась про себя следователь.– Что он за человек, этот Федор Лукич? И какие у них отношения с Аделиной?»
Ольга Арчиловна внимательно наблюдала за ней, оставаясь сама в тени, благо кресло стояло за горкой, куда почти не проникал свет люстры.
Аделина вновь была прежней, невозмутимой и загадочной. Она с самого начала выглядела посторонней среди всей компании. И эта ее отчужденность ни у кого не вызывала удивления. Значит, она такая всегда. Но свою ревность – а что другое мог выражать брошенный на Дагурову взгляд? – скрыть все-таки не сумела.
И вновь в душе Ольги Арчиловны поднялась странная, необъяснимая тревога. Как тогда, когда она впервые увидела в окне пронзительные раскосые глаза…
Следователь вспомнила разговор с Мариной о том, что между Авдониным и Аделькой существовала какая-то непонятная связь.
«А что, если эта странная женщина приревновала Эдгара Евгеньевича? Способна ли она в порыве страсти убить человека?» – пронеслось в голове у Дагу-ровой.
Ответить на этот вопрос она не могла. Но мысль о такой возможности почему-то засела в голове.
В комнату возвратились директор с профессором. Федор Лукич подошел к Дагуровой, присел рядом на стул. Это снова был тот Гай, которого она знала,– сдержанный и корректный.
– Я объявил Кудряшову выговор,– сказал он без всякого предисловия.– Поверьте, мне очень неприятно, что вы были свидетелем… Впрочем, что скрывать. Разве только у нас пьют? – Федор Лукич горько вздохнул.– Как бороться, просто не знаю. Не думает – на работе он, не на работе, а лишь бы глаза залить…
У Ольги Арчиловны чуть не вырвалось, что гости лесника – тоже в рабочее время. И «Скорая помощь», которая наверняка кому-то очень нужная, целых три дня находилась в заповеднике. Но она сдержалась: говорить об этом было не к месту и не ко времени.
– Честное слово,– продолжал Гай, словно угадав ее мысли,– я не знал, что Игорь Константинович у этого… Но, поверьте, он порядочный… Не надо судить о человеке по тому, какой он на пляже, в компании… Понимаете, да?
«Это он о завоблздравотделом, что ли? О Груздеве?»– подумала следователь.
– А вообще Игорь Константинович прекрасный человек! – с чувством продолжал Гай.– И не потому, что он мне так помог, когда… Впрочем, почему мы должны бояться быть благодарными? Когда Мариночка попала в аварию, он, тогда главврач областной больницы, сам оперировал ее, сам выхаживал, не отходил ни на шаг… Подозревать его в чем-то…– Федор Лукич покачал головой. Ольга Арчиловна поняла, что он имеет в виду выписанную ею повестку Груздеву на допрос.– А то, что он здесь с молодой женщиной… Ну, не повезло на личном фронте… Фактически у них давно семья словно разбитая ваза. Понимают с женой, что расстаться нельзя и склеить невозможно – ребенок ведь у них… Да и руководящий… Рядовому какому-нибудь можно почему-то разводиться. Хоть десять раз. А руководящему нельзя. А что, если ты начальник – значит, не человек?