Хищники - Анатолий Безуглов

Арсений Николаевич усмехнулся.

– От природы нормальный – верно. А по положению… Участковый тяжело вздохнул.– Иногда думаешь, а сам-то нормальный? Стараешься ничего не видеть и не слышать. Или раскрываешь рот, а тебя другие не слышат…

– Боже ж ты мой! – воскликнула Ольга Арчиловна.– Ученые добились, чтобы глухонемые, которые к тому же еще и слепые от рождения, научились видеть, познавать окружающий мир! Чтобы умели выражать свои чувства, отношение к миру! Стихи писать, диссертации. И в то же время кто-то сознательно обычных людей превращает в слепых, глухих и бессловесных… Ну не парадокс?

– Сплошь и рядом,– кивнул капитан.– Груздева возьмите. Врач. И не рядовой! Небось проповедует воду. Ни рюмки вина, даже в праздник… А сам? Да еще девчонку прихватил…

– Кстати, надо выяснить, почему здесь машина в служебное время.– Ольга Арчиловна позвонила на междугородную и попросила соединить со станцией «Скорой помощи». Положив трубку, она возмущенно продолжала: – Третий день в заповеднике! Может, кому-то срочно помощь нужна… Вот мой муж рассказывал. У них в геологическом управлении на работе чертежнице плохо стало. Вызвали «Скорую». Полчаса нет, час… Она уже белая как полотно, все мечутся, а сделать ничего не могут… Почти через полтора часа приехал врач. Представляете, через полтора! Ну, увезли, а вот спасти… Язвенное кровотечение. Приехали бы раньше, успели бы сделать операцию… Ей бы еще жить да жить – сорок лет всего было. И двое детей сиротами остались. Девочка грудная еще…

Телефонистка дала областной центр. Дежурная станции «Скорой помощи» толком ничего сказать не могла. Машину в Шамаюнский район они не посылали… По ее словам, дальними вызовами занимается санитарная авиация. В отношении фельдшера Приходько (так звали спутницу Груздева) тоже была неясность. Согласно табелю она все эти дни находилась на работе – дежурила на выездах…

– Видели мы, что это за выезд,– сурово сказала Дагурова, положив трубку. От негодования ей трудно было найти слова. И еще ей не давал покоя рассказ Арсения Николаевича о «глухоте» и «немоте».

«Болезнь человеческого духа и совести,– размышляла Дагурова.– Не слышать, не замечать безобразий вокруг, а главное – не реагировать на них, мириться с ними и, значит, быть соучастниками…»

Припомнилось Ольге Арчиловне одно дело, которое она вела два года назад. Дело было хозяйственное, крупное, в районном масштабе, о корыстных злоупотреблениях и должностных подлогах бухгалтера леспромхоза Горлова. Не отрицая факта присвоения трех тысяч государственных средств, Горлов считал свои действия «малозначительными», поскольку причиненный им материальный ущерб был в сотни раз меньше того, что почти все годы списывалось в качестве «производственных убытков». А убытки эти возникали как? Рабочие выполняли и перевыполняли план, денно и нощно валили лес, а затем оставляли его в тайге гнить. По чьему-то головотяпству и чудовищной бесхозяйственности вовремя не подали трелевочные машины, недопоставили вагоны… Горлова за присвоение трех тысяч осудили. А вот за гибель сотен и сотен кубометров прекрасного леса пока никто так и не ответил. Да и ответит ли… Не потому ли, что и она, следователь прокуратуры района, юрист второго класса, «заболела» вдруг глухотой, не «услышала» Горлова (да только ли его?). Почему она не поехала в тайгу, не убедилась лично, что пропадают штабеля бесценного кедра? Почему не возбудила дело по факту бесхозяйственности, не придала ему громкую огласку?

Да, она тогда не услышала, не увидела, не сказала… Конечно, теперь можно найти какое угодно оправдание: перегруженность (а она всегда), отсутствие указания сверху (хотя закон предоставляет следователю право решать вопрос о возбуждении уголовного дела самостоятельно), то, что начальство и повыше наверняка знает об этом. Короче, перечень оправданий можно было продолжить, но стоило ли себя обманывать?

А ведь первый пришедший в голову случай с Горловым был, увы, не единственный. Еще тогда, в Ленинграде, когда Герман похвастал ей о своих баснословных доходах в камере хранения на вокзале, разве она не испытала «симптомы» немоты? Да, Ольга порвала с Германом, но никому ни слова не сказала об истинной причине разрыва. Не исключено, что теперь Новоспасский берет взятки куда более крупные, чем чаевые на вокзале. Если это так, она тоже в этом виновата…

А взять хотя бы случай, когда они накануне свадьбы ехали с Виталием на такси. Инспектор ГАИ за какое-то действительное или мнимое нарушение взял с водителя трешку, не выписав, разумеется, квитанцию. Об этом шофер рассказал, надеясь, видимо, на сочувствие и хотя бы частичную компенсацию. И Дагурова, старший следователь прокуратуры области, никак не прореагировала на этот факт беззакония.

Что, опять проявление «слепоглухонемоты»?

Ольга Арчиловна припомнила слова, сказанные кем-то из более опытных ее товарищей – студентов в университете: «Ничего, и тебя обломает жизнь…»

– Неужели и впрямь обломала? – неожиданно для себя вслух произнесла Дагурова.

– Вы о чем? – удивился капитан.

– Так… Все «слепоглухонемота»…– усмехнулась следователь.

«Нет,– решительно подумала она.– Если я это понимаю, значит, не все потеряно… Кудряшов, тот считает и даже уверен, что поступает как надо. Он хроник, болезнь в самой запущенной стадии. Кудряшов не должен, не имеет права оставаться на первом обходе». И Дагурова решила не оставлять без наказания «художества» Груздева. Она понимала: начинать с того, что возбудить уголовное дело прямо здесь против Груздева, нелепо, ибо в его действиях нет состава преступления. Но и терпеть нельзя подобных типов, да еще на руководящей должности!… Три дня отдыха на служебной машине! Помимо этого – сорвать с работы фельдшерицу… Налицо злоупотребление служебным положением. Груздев должен ответить за это в дисциплинарном порядке. По глубокому убеждению Дагуровой, облисполком обязан рассмотреть вопрос о его освобождении от должности. Именно о снятии.

Ольга хотела тут же написать представление в облисполком о поведении заведующего отделом здравоохранения. Но, поразмыслив, все-таки отложила это на завтра. После того, как проведет допрос…

Они вернулись к разговору о Кудряшове. Следователь спросила капитана, давно ли тот работает в заповеднике.

– Третий год,– ответил Арсений Николаевич.

– А до него кто был на первом обходе?

– Осетров. Но тому рот не заткнешь. Поэтому Гай быстренько и перевел его на шестой…

– Понятно,– кивнула следователь.– А еще раньше, когда Нил был в армии?

– Аделина.

– Лесником? – удивилась Ольга Арчиловна.

– И неплохо, говорят, справлялась. Никого не боялась – ни людей, ни зверей. По тайге без всякого ружья…

– Вот, значит, что,– задумалась Дагурова.– Да, насчет Аделины… Марина, дочь Федора Лукича, недвусмысленно заявила мне: эта женщина якобы имела какие-то виды на Авдонина. И вообще, мол, мужчинам голову кружит…

– Аделька-то? – в свою очередь, удивился Резвых.– По-моему, Чижик того, вклепалась…[9] Я, считай, почти три года тут, а не замечал за Аделиной такого. Конечно, мог и не заметить чего. Но ведь людей в заповеднике раз, два и обчелся. И кто как себя ведет – видно. Непременно бы всплыло. Но я все-таки поспрашиваю. Может, и впрямь нет дыма без огня…

– Это вопрос деликатный,– подчеркнула Ольга Арчиловна.– Если Марина действительно что-то напутала, не хотелось бы выставлять Аделину в глазах людей в нехорошем свете.

– Вы уж будьте спокойны,– сказал капитан.– Я аккуратненько. Попробую через Олимпиаду Егоровну. Женщинам о таких делах говорить сподручнее.– Заметив, что Дагурова посмотрела на часы, он спросил: – У вас еще что-нибудь срочное на сегодня?

– Да нет… Хотела заглянуть к Сократову.

Поднимаясь на крыльцо дома орнитолога, Дагурова услышала странные звуки. Словно кто-то усилил шумы тайги. Доносилась дробная трель дятла, кукушка отсчитывал кому-то года.

Ольга Арчиловна постучала. Звуки прекратились, и в дверях показался Юрий Васильевич.

Когда она вошла в комнату, все поняла: на столе стоял магнитофон, а рядом аккуратные стопки кассет с лентой.

– Справку я вам подготовил,– сказал Сократов.

Дагурова тут же ознакомилась с ней. Погода в Турунгайше вечером в воскресенье, когда убили Авдонина, стояла ясная, температура воздуха 16 градусов по Цельсию, ветер – полтора метра в секунду…

Ольга Арчиловна спросила: где ребятишки?

– Особое задание,– улыбнулся орнитолог.– Ходят с фотоаппаратом…

– Синюю птицу хотят сфотографировать?

– Если удастся получить еще один снимок, я действительно буду счастлив.– Сократов посмотрел на знакомую Дагуровой фотографию на стене и заключил:– Ладно, одна есть, мне поверят… А вот голоса ее для своей фонотеки я так и не смог записать. Если бы вы знали, как нежно и мелодично она поет! Мне показалось, я ее уже выследил с магнитофоном, настроил микрофон. Затаился, жду… А тут – выстрелы.– Орнитолог криво усмехнулся.– Птица улетела, конечно. И сколько я потом…