Стихотворения - Галактион Табидзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
161. За что? Перевод В. Леоновича
И губы вспыхнули — рубин!Я проклят, я убит!А смысла нет — лишь гнев одинТак праведно кипит…
Мой бог и тысяча богов!За что? Узнать нельзя?Гнев — разрешение оков,Творящая гроза!
И слова молвить не дает!Пускай гроза меня убьет,Пускай мне кара сужденаТакая, как она!
1919162. «Луна чиста до белого каленья…» Перевод В. Леоновича
Луна чиста до белого каленья,И свет пульсирует, как бы висок.Стоят деревья, преломив колени,И тени чертят голубой песок.
Сегодня амфоры времен разбитыИ полон призраков дворцовый парк.Сыны земли скользят, как селениты,Из голубого света в сизый мрак.
Войска — знамена — тело на лафете…И пусто. Женщина стоит — одна,Как бы душа последняя на свете,И милосердие, и тишина.
«О, дни мои!..» Но замирают пени,И слезы светятся, и созданыСердца прекрасные во искупленьеНепоправимой роковой вины.
1919163. «Белый пеликан». Перевод Г. Маргвелашвили
Духанный отблеск пал на берегС причалами плотовщиков,И ворон — важен и толков —С Мадатова взлететь намерен.
И гонит, гонит зимний вечерГул тостов в сторону тюрьмы,А сазандари рвет и мечетВо славу пьяной кутерьмы.
Я снегопадом забинтован,Кружусь — и кругом голова.О, лишь бы длились Саят-НовыТугие, ржавые слова!
Душа куражится и плачет,И в ожидании весныУдачу клонит к неудачеСквозь пиросмановские сны.
О, лишь бы зиму восвояси —К Метехи, к дьяволу, к тюрьме,Чтоб сазандари, горд и ясен,Слагал осанну кутерьме.
Мы, полуночники, не вправеСвой жар до времени гасить.О, сколько еще вольных здравицОсталось нам провозгласить!
1919164. «Вино туманно-голубое…» Перевод В. Леоновича
Вино туманно-голубое,Шопена гордая молитва,Колеблемая над резьбоюЧернофигурного пюпитра.
Пока мятутсяПаганиниНеистовые заклинанья,Стоят — листа не проронили —Осинники над Алазанью.
Порыв мятежный и высокийРавнине той себя вверяет,И шелестение осокиВсе страсти умиротворяет.
Отчизна песни не отвергнет,А слезы непроизносимы.Как пламя, вспыхивая, меркнетВ ресницах Алазани синей!
1919165. Вот и смеркается. Перевод Г. Маргвелашвили
Смеркается. И снова на меняНахлынуло былое наважденье.Губительнее яда и огняЛобзанья мглы, теней прикосновенье,
Рука к руке боготворимой льнет,Гардины не надышатся дурманом,И в каждом доме — ночи напролет —Влюбленные бренчат на фортепьяно.
А сколько женщин в смутном далекеУкутается в сумерки, как в шали!Тень промелькнет за ними налегкеИ к небу беспечальному отчалит.
Средь суеты и будничных невзгодЯ так мечтал перенестись в Равенну!Но музыка лишь в ночь под Новый годРешается вполне на откровенность.
Сплетутся руки на экране стен,Затмит окно внезапность поцелуя.Так в «Лоэнгрине» вопрошает теньДругую тень. Так тишины прошу я.
1919166. Девятьсот восемнадцатый. Перевод В. Леоновича
Одну жемчужину дождяИ просветление лазуриНам оставляют, уходя,Огонь и мрак грозы и бури.Нет, не ходи в ученикиК забывчивому просветлениюИ временности вопрекиПрильни, поэт,К иному гению…И гения в счастливый мигНе конченное изваяньеЯвляет совершенный лик —И пропадает, как в тумане.Так возникает Петербург —Видение над топью реет —И сердце от январских пургИ молодости — леденеет.Свободой той — искушенаНациональная рутина:Прозрачны горы — и виднаВся необъятная равнина.Я принял черноту небесИ синий снег, цветущий кровью,И на плечи наследный крестВзвалил с надеждой и любовью.И неминуем и затверженПуть восходящий крестный тот…Горит одноэтажный Нежин.Там выстрелы: ночной налет.Огонь — и вьюга — и без кроваЗамерзнут погорельцы те.А тут не легче: катастрофаОт города в полуверсте.И возникают строфы ДантаРазмерные — поверх страстей, —Пока обшаривает бандаЖивых и мертвых вдоль путей.А ужас — весь — на детском бледномЛице… «Нательного крестаНе тронь! Carthago exegenda!» —Тебе слетает на уста.Опомнился — и сторонится,И пропадает негодяй…Преображается — и снится.Останься, время, и пылайВ глазах, отныне озаренных!Огонь колышется стеной.На крыльях черных опаленныхЛети, мой ангел, надо мной!
Порядок призрачен — и строг.Плывут небесные армадыНа вечереющий восток —Без флагмана и без команды.И в ясность привести пораВидения, воспоминанья.Дредноут — синяя гора —Воинственные очертанья.Но я представить не могуТого, что помню… понимаю…Челнок истлел на берегу,И борозда в песке — прямая.Но как торжественно горятНебес прогалы долевыеИ сумрачных и сизых грядКрая кудрявые кривые!Так блещет флотская латунь.Салют победы! Стоп, флотилия!Нас обнял берег, как июнь,Как возвращенная идиллия.
Пустой духан. Попутчик хмурыйНе веселеет от вина,И, очевидно, правы суры,Что ненависть на всех одна.На всем разлив ее безбрежен.«Как холодно», — он молвил вдругИ поднял взор — и вспыхнул Нежин,И озарился Петербург.Ему вина я налил. БуркуНакинул на плечи. «Мерси, —В ответ он благодарно буркнул,Продрогнув на святой Руси. —Вино без крови, дом без крова…»— «Мне в Имеретию, а вам?»А он молчит: примерзло словоК его страдальческим губам.Однако верно: дом без кровли,Совсем пустой — и мы вдвоем.
Лишь филина глухие вопли,Да небо смотрит ноябрем.Хозяйка где? Была — пропала.Кто плачет там? Немой слуга?Темно и ветрено. ОпалаЛиства на синие снега.Какой слуга? Так плачет Демон,Когда смирится гордый дух.Душа летит к своим пределам,Распространяющимся вдруг.Порою смутною ночною —Как мальчик в зыбке лубяной —Рыдает Демон за стеною,Опомнясь на земле родной…
Похмелья легкая прогорклостьИ спутник строг — но ясно мне:Безвыходная твердь расторглась —Блажен рыдающий во сне!Так что же делать? РифмоватьПослушные воспоминанья?Единственная благодать —Освобожденное страданье?Не это, нет, я величалСвободою — свободы крестник,И безвременья янычар,И будущего провозвестник!
1919167. «Когда в Цицамури убили Илью…» Перевод Д. Беридзе
Когда в Цицамури убили Илью,С ним нехотя век величавый скончался.Но мост феерический в небе качался,Когда в Цицамури убили Илью.Здесь раньше цвели пасторалей луга,В садах пожинали плоды просвещенья.Как трудно найти мне слова утешенья,Как просто я пел и влюблялся тогда.А время войну предвещало садам,И дни, как в театре, меняли обличье,Но славных имен роковое величьеГремело по весям и по городам.Настал год восьмой. Но грядущий примерМаячил мне тенью лишь в снах вожделенных:Плыл «Даланд» по волнам восставшей вселенной,И ветер пророчил мою «Crâne aux fleurs».[21]
1920168. К Готье. Перевод Д. Беридзе
