На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - Михаэль Штайдль

Наиболее длинное из двух лезвий, очевидно, пробило диафрагму и проникло в брюшную полость. Возможно, оно задело печень. Уже началась подготовка к предстоящей операции.

Ножевые и огнестрельные ранения не так часто встречаются в крупных городах Германии, как в США, Южной Африке или в других частях мира. Тем не менее они являются типичными для будней скорой помощи. Реальностью, знакомой Майку.

На одной из наших первых встреч он рассказал мне о недавнем случае. На осмотр явился атлетичный и сильный молодой человек примерно 30 лет. Он произвел сильное впечатление на врача: из его груди выпала рукоятка ножа. Коллеги сразу же вызвали Майка и дежурного хирурга.

«Может быть, — рассказывал Майк, — через секунду человек упадет в обморок. Например, от сильного кровотечения. У здоровых молодых людей ранения часто не вызывают опасений врачей, а когда последствия проявляются, может быть уже слишком поздно. Поэтому мы немедленно отвезли пациента в операционную, осмотрели места полученных травм и сделали рентген. Куда именно были нанесены раны и какие органы пострадали, может показать только рентген. Если бы по прибытии в клинику нож был уже вынут, это было бы сложнее. Тогда при каждом движении могли бы начать сдвигаться ткани и нельзя было бы обнаружить место прокола».

Но все было хорошо. Лезвие, к счастью, не поразило ни жизненно важного органа, ни кровеносных сосудов.

«Но поистине удивительным был ответ пациента на вопрос, кто это сделал, — сказал Майк. — Он посмотрел на нас с горечью и сказал, что это была его подруга. Но она „не виновата“, это „его вина“. На ее месте, я бы, наверное, тоже ударил ножом».

Пока невозможно предсказать, повезет ли 44-летнему мужчине, который лежит сегодня в операционной, как тому молодому человеку, чья девушка, по-видимому, справедливо рассердилась. По плевральному дренажу до сих пор эвакуировано не более литра крови, что является скорее хорошим признаком — это значит, что не были повреждены основные артерии или сердце.

Я выхожу из шоковой терапии и сажусь на табурет на посту. Сообщение на табло поступления гласит: «Ножевое ранение в грудную клетку с суицидальным намерением».

— Как до такого могло дойти? — спрашиваю я Майка, когда он появляется снова, а ассистент рентгенолога вывозит пациента на каталке в зону рентген-обследования. Я не жду от него объяснений. Я просто высказал свою мысль вслух. Вонзить в себя два ножа — что могло заставить человека это сделать?

— Семейная ссора, — отвечает Майк. — По сведениям скорой помощи, сын этого мужчины в горячем споре заявил, что хочет как можно скорее продать свое будущее наследство. Отец вспылил. Однако свой гнев он направил не на сына, а на самого себя.

Из-за работы в шоковой терапии перестройка на ночную смену прошла несколько скомкано. Но Кристоф, медбрат, который во второй половине дня находился в отделении неотложной хирургии, не раздумывая отложил окончание своего рабочего дня.

— Было довольно много работы, — объясняет он Майку после того, как человека с двумя ножами в груди доставили из отделения неотложной помощи в операционную, — но мы справились. У нас был только один действительно тяжелый пациент. Ему за тридцать, предположительно, он находился в нетрезвом виде, у него различные травмы, о причине которых он не захотел рассказывать. Мы зашили ему рваную рану на голове, но он не захотел проходить рентгенологическое обследование по поводу болей в голени. Выписался вопреки совету врача и похромал домой. Если честно, это было для нас облегчением. Неприятный парень.

На этом Кристоф наконец-то отправляется на заслуженный отдых.

Дезинфицирующей салфеткой я вытираю засохшие капли крови в реанимации. Тем временем Майк тщательно чистит кушетку, затем проверяет, было ли убрано все использованное оборудование и материалы, и все ли на своих местах. Подготовив помещение к следующей операции, я провожаю Майка в терапевтическое отделение. Его вызвала Свенья. Она ведет нас к открытой двери процедурного кабинета номер два. Внутри «извергает» в пакет скудное содержимое своего желудка женщина средних лет.

— Мы сразу привезли ее сюда, иначе бы ее вырвало еще в приемной, — объясняет Свенья. — Это, видимо, продолжается уже два дня. Она говорит, что постоянно плохо себя чувствовала.

Терапевт назначила анализ крови. Однако все не так просто.

— В прошлом налицо многолетний опыт употребления героина внутривенно. Она утверждает, что чиста, но вены у нее все в шрамах.

Я еще раз заглядываю в палату. Женщина перевернулась на спину, все еще держит сумочку в правой руке. Снова и снова она ворочается и стонет.

— Я посмотрю. — Майк заходит, приветствует пациентку и осматривает ее руки и голени. Затем спрашивает коллегу, осматривала ли дежурный терапевт паховую область.

— Да, — отвечает Свенья. — Но ничего не обнаружила.

Через несколько минут к ним присоединяется терапевт. Она говорит, что теперь попытается взять кровь из катетера, который поставит в крупную вену шеи, яремную. Это, по-видимому, единственный оставшийся вариант.

Майк возвращается ко мне.

— Случалось и такое, что наркоману приходилось самому ставить себе иглу для катетера, — говорит он. — Конечно, они лучше всех знают, куда и что. Но пациентка в настолько плохом состоянии, что с ней трудно разговаривать. Не говоря уже о том, чтобы она могла поставить себе катетер.

В нагрудном кармане звонит телефон.

— Это Майк, слушаю… Хорошо, понял, — он со вздохом убирает телефон обратно. — Эвакуация из машины.

— Что это значит? — для меня «эвакуация из машины» звучит как одна из задач команды спасателей на месте происшествия. Но здесь, в отделении неотложной помощи?

— Это означает, что кто-то там, на выезде, застрял в машине и не может выбраться из нее самостоятельно. В этом нет ничего необычного. Если я правильно понял коллегу с охраны, на этот раз речь идет о мужчине, который уже был сегодня у нас. У меня нехорошее предчувствие.

Я тоже сразу думаю о пациенте, о котором нам рассказал Кристоф. Майк хватает одну из инвалидных колясок в коридоре, отпускает тормоз и нажимает кнопку открытия дверей. Я следую за ним в приемную.

Провожаемые любопытными взглядами пациентов и их родственников, мы выходим через раздвижные двери на улицу.