На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - Михаэль Штайдль

Наблюдая, как погружают гробы в ритуальный фургон, я понял, что до сих пор мне приходилось иметь дело только с горем, которое постигло членов семьи, и с тем, как должны вести себя медицинские сотрудники, если смерть случилась в больнице. А о том, что значит смерть с организационной точки зрения, я и понятия не имею.

Майк подумал пару секунд, прежде чем ответить.

— Во-первых, смерть должна быть установлена. Официально, со свидетельством о смерти и прочим. Это можно сделать не сразу, так как достоверные признаки смерти проявляются через некоторое время.

— Что это за признаки? — я предполагал, что остановки сердца, зафиксированной с помощью ЭКГ, будет недостаточно.

— В основном так называемые трупные пятна. Они возникают в результате пассивного перемещения крови и других жидкостей организма, которые медленно опускаются после остановки кровообращения. Пятна обнаруживаются еще до трупного окоченения.

В дверях появляются двое санитаров, которые сопровождают пожилого мужчину, сидящего в инвалидной коляске, до процедурных кабинетов, а затем направляются к медицинскому посту.

— Пока смерть не будет окончательно установлена, в большинстве случаев проходит от одного до двух часов. До этих пор покойный или покойная остается на месте, при необходимости его моют, одевают в медицинский халат, укладывают на спину, свободно кладут руки на живот, закрывают глаза, создают опору для головы и челюсти, — объясняет Майк, а потом встает, чтобы принять нового пациента. Я иду за ним.

Пациент в инвалидной коляске, доктор Конрад Гайс, страдает различными хроническими заболеваниями и, похоже, постоянный гость в отделении. Поводом для его сегодняшнего визита стал случившийся дома приступ слабости, из-за которого его жена и обратилась в скорую помощь.

Господин Гайс все еще очень бледный, но ориентируется во времени и пространстве, а также может говорить. Судя по настроению, он не согласен с решением жены. Майк отвозит пациента в процедурный кабинет, оформляет документы, вводит первые результаты в компьютер, берет кровь и немедленно отправляет в лабораторию. Кроме того, Майк может сделать анализ на приборе для определения газов в крови, расположенном в отделении, который уже через несколько минут выдаст результаты. К ним относятся не только содержание кислорода и уровень рН крови, но и концентрация гемоглобина, электролитов, глюкозы и лактата. Пока анализатор выполняет измерения, Майк возвращается к нити диалога, как будто нас только что прервали.

— То, что произойдет после последнего осмотра покойного, конечно, зависит от нескольких факторов. Например, на месте ли родственники или прибудут в ближайшее время. В этом случае прощальный зал — хороший вариант. Если нет естественной причины смерти, могут также вмешаться следственные органы.

Устройство перестало рычать, теперь оно под тихое жужжание выдавливает из себя широкие полоски бумаги. Они похожи на кассовые чеки, на которых вместо купленных товаров значатся такие сокращения, как pH, Glu и Lac, а цены будто бы заменены их значениями.

— В любом случае, — продолжает Майк, — рано или поздно тело попадет в прозектуру[11]. — Он отрывает полоску и поворачивается ко мне. — Мы еще не были там, не так ли?

— Нет, — отвечаю я. Даже не представляю, что такое прозектура.

— Тогда надо сходить туда, когда представится случай. Ты должен это увидеть.

Могу только предположить, что он прав. Но, прежде чем мы успеваем вернуться к обсуждению, приходит главный врач. Майк показывает ему результаты анализа крови. Они оба не удивлены, что уровень гемоглобина доктора Конрада Гайса ниже нормы. Видимо, это было предсказуемо. Но по морщинам на лбу врача я понимаю, что цифры приближаются к критическим значениям.

— Ему снова потребуется переливание крови, — говорит Бернд. — Ты можешь как-нибудь организовать койку?

— У него частная страховка? — спрашивает Майк. — Хм. Одноместная палата и главный врач.

— Все ясно. — Бернд уходит в кабинет, где находится господин Гайс. Майк ищет на экране свободное место в лечебном отделении. Найдя что-то, он звонит коллегам, чтобы узнать, можно ли забронировать это место, а затем доводит это до сведения главного врача.

— Ну что, — снова обращается он ко мне. — Я еще раз загляну в третий кабинет, и мы можем идти.

В третьем кабинете танцор, распластавшись на кушетке, заснул глубоким и крепким сном. Пусть для безопасности останется до завтра. Скоро его переведут туда же, куда час назад перевели несчастного пациента с опухолью из пятого кабинета. Когда мы с Майком чуть позже отправляемся в прозектуру, проходим мимо кабинета доктора Гайса.

— Если здесь нет палаты премиум-класса для меня, я не останусь, — слышу я громкий низкий голос пациента. Премиум-отделение — это, так сказать, пятизвездочный сектор клиники. Одноместные палаты — это почти небольшие апартаменты: в них есть уютная зона отдыха, доступно питание а-ля карт, оздоровительный фитнес и другие дополнительные услуги, а также, конечно же, персональное наблюдение главного врача.

— К сожалению, сейчас я могу предложить вам только одноместный номер с сопровождением главного врача, — отвечает Бернд.

При лечении вопрос о том, является ли человек застрахованным в больничной кассе или в частном порядке, принципиально не имеет значения. Я еще никогда не видел, чтобы этот аспект учитывался, когда дело касалось времени ожидания своей очереди или необходимых обследований и процедур. С другой стороны, как только пациента переводят в отделение, страховой статус быстро становится предметом обсуждения. При этом факт частного или дополнительного страхования не обязательно означает, что перевод пройдет гладко.

Часто проблемой становятся требования к условиям размещения: что если пациент ожидает одноместную палату, но единственная свободная кровать осталась только в двухместной палате? Или если вас, как и господина Гайса, в настоящее время устраивает лишь премиум-отделение со всеми услугами?

— С медицинской точки зрения, при вашем уровне гемоглобина в крови рекомендуется переливание, — пытается направить разговор в другое русло терапевт. Что на это отвечает доктор Гайс, я не могу расслышать, так как мы с Майком выходим через черный ход.

На лифте мы едем на цокольный этаж, где рядом с лабораторией и кухней находятся склады медицинских и других изделий. Мы следуем указателям с надписью «прозектура» и через некоторое время подходим к окну. За ним я вижу в данный момент пустую подъездную дорогу. Сверху висит мост, по которому мы гуляли с Джулией. Сбоку двойные двери, через которые двое мужчин выталкивали гробы