Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

Грея. Как только его отыщут, или придут к выводу, что он скрывается не в Лондоне, вас отпустят на свободу'.

Новость настолько превосходила то, на что осмеливалась надеяться Джейн, являясь, по существу, помилованием, что была воспринята не менее, чем чудо. 'Как он великодушен, как терпелив! Вы передадите ему это от меня, правда? Передадите, как я благодарна?'

'Очень сомневаюсь, что герцог Глостер нуждается в вашей благодарности', - огрызнулся Лином, изумляясь собственной грубости. Эта женщина его смущала. Она совершенно не походила на то, какой законник предполагал ее увидеть. Лином остро ощущал ее физическое присутствие, - влажный алый рот, тонкую белую шею, полный изгиб груди, удивительно округлой для такой миниатюрной дамы и словно проверяющей крепость шелка одежды. Он почти готов был отмахнуться рукой, - столь близко Джейн находилась, смотря на него огромными голубыми глазами не то доверчивого ребенка, не то полагающейся на собеседника женщины, но никак не пресыщенной блудницы. Эти глаза лгут, подумал Лином, защищаясь душевной невинностью, которая наверняка фальшива. Он отступил от нее и резко произнес: 'Как я уже сказал, госпожа Шор, вы на редкость удачливая дама. Большинство, замешанных в делах о государственной измене, редко имеют возможность жизни, чтобы сожалеть о сделанной ошибке, и, чаще всего, платят ту цену, какую господин Гастингс-'

'Не надо! Пожалуйста, не надо!' Джейн покачнулась назад, воздев руки, будто, предупреждая удар.

Лином почувствовал смущение. Это не являлось игрой, напротив, - представляло собой крик чистейшей боли.

'Это было моей виной, целиком моей виной! Если бы я не вмешалась, Уилл бы не погиб', - прорыдала она. 'Я думала, что действую из благих целей, клянусь вам! Он сделал это для меня, а сейчас я должна жить с такой ношей, с его кровью на руках...' Джейн немилосердно трясло, и слезы, не таясь, лились по ее лицу. 'Если бы я могла вернуть вчерашний день и поступить иначе...'

'Прощу прощения', - неуклюже промямлил Лином. 'Мне не следовало так говорить. Я не подумал...'

Он достал из кармана камзола носовой платок и протянул ей. А когда несчастная упала ему на грудь, плача в плечо, юрист поймал себя на том, что поглаживает ее по прекрасной голове, в него уткнувшейся, и умоляет не убиваться, совершенно не представляя, как этого достичь.

Джейн испытывала столь сильную благодарность за избавление от суда за государственную измену, что мало задумалась о возложенном на нее общественном покаянии. Подобное положение вещей продлилось до наступления следующего утра, когда она начала опасаться, с ужасом предвкушая лежащее впереди испытание. Ей приходилось наблюдать за вынужденными каяться в блуде женщинами и публично предававшимися позору за наживу на клиентах торговцами. Такие зрелища были довольно обычными на городских улицах. Если настрою толпы случалось оказаться угрожающим, бедный грешник мог попасть под обстрел гнилыми плодами или грязью, соединенный с непристойными насмешками. Что до нее, - стоило ожидать даже худшего оборота. Джейн не была рядовой распутницей, она делила ложе с королем. Картина ее прохода босиком по столичным улицам, облаченной в одну сорочку и высоко держащей свечу, станет подлинным пиршеством для досужей лондонской черни.

Тюрьма Ладгейт располагалась выше одноименных городских ворот. Стоило Джейн выйти на улицу, как она увидела уже собравшуюся большую толпу. Над головой высоко светило солнце, но на руках и на затылке появились мурашки. Молодая женщина ощутила на плечах руки, снимающие накидку. Она прикрыла веки, - уличный шум отдавался в ушах отдаленным ревом, больше всего напоминающим морской рокот.

'Не бойся так, милая. Красавица, подобная тебе, заставит их есть со своей ладони!'

Один из стражников пытался над ней пошутить. Понимая, что парень хочет проявить доброту, Джейн выжала слабую улыбку и протянула руки за свечой. Та оказалась неожиданно тяжелой, высокой восковой конусовидной башней. Она сделала глубокий вдох и снова закрыла глаза. Мария, Матерь Божья, пронеси меня через это. Помоги выдержать позор с честью.

Жалящие ступни булыжники были горячими и неровно положенными. Благодарение Господу, что идти ей недолго, - вверх по Бауэр Роу, а дальше в пределы храма Святого Павла, дабы там, у подножия креста апостола, прилюдно покаяться в полном грехов прошлом. Джейн напрягла спину и подняла подбородок. Том Лином оказался прав, неслыханная удача, что получилось отделаться так легко. И если она может как-то искупить смерть Уилла, претерпев издевки и оскорбления лондонской толпы, то пусть свистят, пусть целятся перезревшими яблоками в ноги, называют презренной и гулящей девкой. Все это малая цена за гибель достойного человека.

Джейн так переволновалась, что только несколько минут спустя осознала, что выстроившиеся по обе стороны Бауэр Роу зрители не глумятся. Она слышала доносящиеся со всех сторон грязные замечания, слова совершаемых пари по вопросу, с какой легкостью мужчина обхватит такую талию ладонями, эпитеты из разряда 'исключительно лакомый кусочек'. Но подобные высказывания звучали скорее восхищенно, чем презрительно, и, тревожно оглянувшись, Джейн увидела окружающее ее море улыбок.

Известия о смерти Уилла Гастингса лондонцы восприняли с флегматичным спокойствием. Они знали, что жизнь непостоянна и склонна разрушать честолюбивые замыслы многих могущественных лордов. Кто-то его оплакивал, кто-то считал, что бывший канцлер пожал то, что сам посеял. Но Джейн горожане давно любили. Народ помнил, как свободно она опустошала свой кошелек, помогая нуждающимся, как часто говорила от имени лишенных голоса и слабых. Идентичность уровня ее нравственных качеств с уровнем остального населения крайне мало волновала лондонцев, - настолько приятной, насколько и прекрасной женщине многое можно было простить. Получавшие порочное удовольствие от откровенных загулов покойного короля собутыльники совершенно не разделяли осуждения Ричарда по отношению к самой веселой возлюбленной бывшего монарха и его стремления прилюдно заклеймить ее блудницей. Своим поступком герцог только расшевелил сочувствие населения к несчастной.

Этого сочувствия Джейн не ожидала. Потрясенная и не верящая глазам она нерешительно остановилась. Благословенная Мария, они были с ней! Они находились на ее стороне! Глаза Джейн наполнили слезы. Она сморгнула их и робко улыбнулась толпе.

Глава девятая

Вестминстерское убежище, июнь 1483 года

Под воздействием напряжения шести недель в убежище отношения Бесс с матерью стремительно испортились. Но для девушки это не имело никакого значения. Она любила своего дядю и даже в худшем кошмаре