Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

его бояться'. Она нервно рассмеялась. 'Нечего бояться! Повтори мне это, Нед, объясни, как собирался сохранить корону для своего сына! Тебе придется тысячу лет гореть в аду, прежде чем ты сможешь искупить зло, причиненное мне и моим близким. Но для получения моего прощения окажется мало и тысячи лет...'

'Мама...мама, что вы говорите? По вашим словам, епископ Стиллингтон рассказывает правду?'

Елизавета закрыла глаза. 'Разумеется, он рассказывает правду', - ответила она устало. 'Почему, с твоей точки зрения, я была вне себя после смерти Неда, почему боролась как безумная, пытаясь лишить Глостера регентства? Я знала...знала, вопрос шел лишь о времени, пока Стиллингтон не выступит, пока он'

'Нет!'

Сесилия лишилась дара речи, но Бесс сильно встряхнула ее голову, сама всем телом дрожа.

'Нет', - выдохнула она. 'Я вам не верю! Папа бы никогда так не поступил! Я знаю, не поступил бы!'

Елизавета открыла глаза и сфокусировалась на старшей дочери с яростью, тем более ожесточенной, что она слишком долго подавлялась. 'Ты ничего не знаешь! Ты никогда не видела Неда таким, каким он был на самом деле, никогда! Замечательно, думаю, настало время сказать о нем правду, о вашем драгоценном любимом отце, который не мог поступить неправильно!'

'Правда в том, что он являлся человеком, заботящимся исключительно о своих собственных удовольствиях, большинство которых обреталось между женских ног! Мы прожили в браке девятнадцать лет, и он с первого же года нашего союза встречался с девками на стороне. Не потому что не получал желаемого в моей постели - получал. Ему никогда не было достаточно одной женщины. Нед наполнил двор распутницами, и это если не вспоминать о соблазненных женах друзей, кого он отдавал Гастингсу или моему Тому, когда уставал от них. Нелл Батлер просто была одной из многих, прославившейся только потому, что оказалась достаточно целомудренной, дабы отказать ему в постели, пока Нед не согласился на помолвку, а затем достаточно глупой, дабы позволить уговорить себя на молчание. Он лег с ней и пресытился, после чего женился на мне, слишком уверенной в собственных силах, чтобы Нед мог такую пропустить, он-то, который никогда никого не пропускал и никак из-за этого не страдал.

Когда Кларенс это выяснил, Нед обрек его на смерть, чтобы таким образом сохранить тайну, но заупрямился, когда речь зашла о молчании Стиллингтона, и это', - Елизавета широко обвела рукой границы спальни аббата, - 'результат упрямства вашего батюшки. Я жила с ним и родила ему десять детей, смиряясь с его изменами. Даже воспитывала его незаконных отпрысков от других женщин, когда он просил этого у меня и вот...вот - моя награда, вот наследство, им мне оставленное. Таков человек, представляемый вами Господом Всемогущим, совершенным отцом!

Чудесно, только я измучилась, поддерживая его и произнося ложь ради него. Ваш брат никогда не наденет корону, и все оттого, что его батюшка пролетел сквозь жизнь, словно чертов олень на гону! А ты, моя дочь, однажды надеявшаяся стать французской королевой, ты должна взглянуть ниже, привыкая слышать, как народ называет тебя незаконнорожденной, хотя раньше он считал тебя принцессой, и все это не моя вина! Когда захочешь вознести благодарность, обрати слова к наиболее заслуживающему ее человеку... к своему отцу, прокляни его Господь!'

'Мама, перестаньте!' начала рыдать Сесилия. 'Ради Бога, не говорите больше ничего! Пожалуйста!'

Елизавета тяжело дышала, крайне изнурив себя бешенством вспышки. Вдруг вся ее ярость ушла, она ощущала слабость, усталость и легкое подташнивание.

'Хорошо', - вяло ответила королева, - 'но теперь вам известна правда...'

Бесс пришлось подвинуться. Но от потрясения ее тело онемело, встретившийся с материнским взгляд невидяще сверкал. Елизавета почувствовала угрызения совести, поймав себя на желании прибегнуть к более щадящим выражениям, даже не произносить некоторые из них. Бесс всегда была любимицей Неда, кроме того, она выглядела больной, действительно производя впечатление плохого самочувствия. Мать потянулась к ней, но вернувшее Бесс к жизни прикосновение заставило девушку резко отпрянуть.

'Хотите, чтобы я возненавидела папу', - прошептала она. 'Возненавидела за разрушение наших жизней. Ладно, может быть, я его уже ненавижу...Не понимаю, что сейчас к нему чувствую. Не-' Ее голос надломился и окреп. 'Но одно я понимаю прекрасно. Какие бы чувства я к нему сейчас не испытывала, я ненавижу вас за то, что вы рассказали!'

Решение судьбы заговорщиков не отняло у Совета много времени. Джон Мортон и Томас Ротерхэм оказались более удачливы, чем того заслуживали. Оба они являлись епископами Святой Римской Католической Церкви, а большинство членов Совета, особенно их соратники по духовному званию, опасались проливать кровь пастырей. Так как Ричард это нежелание разделял, он не стал возражать против предложения вывести Мортона и Ротерхэма из-под удара топора.

Вскоре заседающие пришли к соглашению, что Ротерхэму придется задержаться в Тауэре. Случай Мортона представлял большие сложности, - он был намного опаснее слабого Ротерхэма. Удачный выход исходил со стороны Бекингема. Почему бы не отправить Мортона под стражей в его собственный замок в уэльском Брекноке? Он располагался в уединенной области, далеко от Лондона и дарил возможности образцового места заключения для слишком умного священника-ланкастерца. Совет в несвойственном ему единогласии предложение Бекингема принял, передав Мортона под дальнейшее попечительство герцога.

Настоящей проблемой стала судьба лорда Стенли. Когда все замешанные в заговор были задержаны и допрошены, выяснилось, что направленные против него доказательства носят более косвенный характер, чем представлялось прежде. Он находился в подозрительно близкой связи с Мортоном последние две недели, но, видимо, не успел впутаться в интригу с головой. А если и успел, то очевидные улики его участия не столь глубоко пустили корни. Не оставляла сомнений вовлеченность супруги Стенли, а вот сам он продолжал вызывать вопросы. Был ли лорд настолько хитер, что предпочел скрыться за спиной жены, используя ее в качестве посредницы, тогда как лично мог отречься от участия, появись в этом необходимость? Или же леди Стенли действовала по собственной инициативе? Все сходились во мнении об ее способности на подобный шаг, если не на еще более кардинальный поступок!

Маргарет Бофор являлась второй женой лорда Стенли. Их брак заставил взлететь как брови членов общества, так и их подозрения. Вызывающая споры новая леди Стенли была дамой, чья преданность, необратимо подпитываемая голосом крови, принадлежала свергнутой династии Ланкастеров. Она происходила из