Оксюморон - Максим Владимирович Альмукаев

то хотя бы перед собственной совестью и перед пострадавшими от их грехов. И как следствие, когда они грешили, ибо человеку свойственно ошибаться, то единственное, что их заботило так это чтобы их грязное тайное не сделалось грязным явным, и потому постепенно теряли всякое чувство меры в том, что им приходилось скрывать.

Но как известно шила в мешке не утаишь. Как там в Библии сказано? “Отцы ели кислый виноград, а у детей на губах оскомина”. Божья кара, отдохнувшая на родителях, отыгралась на их детях. О, Бог отцов моих, во истину во всём Твоя слава и Твой закон.

Я дождался пока его всхлипывания затихнут и вернулся на своё место.

– Скажи Вакитка, – спросил я, почему-то после того что только-что произошло мне показалось не уместным сохранять официальное обращение в беседе а поговорить что называется “ без галстуков” – а простой человек может стать чиновником в вашем городе?

– Нет, Алексей Иванович Носков, – ответил Вакитка тоном подчёркивая каждое слово, тем самым возвращая меня с небес на грешную землю – и потом я же говорил, что человек сам решает достоин он уважения или нет. Да поймите же вы на конец, ведь это же так просто понять, простой человек ставший в нашем городе чиновником это уже не простой человек, а простой человек не ставший чиновником это уже не человек.

Я понял, что промахнулся. К моему собеседнику по-видимому снова возвращалась форма. Передо мной снова сидел упивающийся своим положением малолетний негодяй.

После Вакитка долго и подробно отвечал мне на мои вопросы.

В оставшееся время до вечера я был предоставлен сам себе. Удивительно, как долго может тянуться время, если делать нечего и потому, когда приехала Маруся, я был ей рад как последнему шансу. Усевшись в рядом, на этот раз она была за рулём, мы поехали домой.

– Ну что, поговорил с Викентием Ермолаевичем? – обратилась ко мне Маруся, когда особняк скрылся из виду и наш автомобиль выехал на дорогу.

– Поговорил – ответил я.

– Ответил он на твои вопросы?

– Ответил.

–Он очень несчастный и хороший человек, никогда не отказывает людям. Он благороден, это знает весь наш город.

Не знаю, как там город, но и я теперь знал кое что о благородстве этого человека, но промолчал. Вечером, после ужина, который состоял для Маруси из нескольких листиков салата, а для меня из тарелки жаренной картошки и огромной котлеты, Маруся обратилась ко мне.

– Сегодня переночуешь у меня, – сказала она – а завтра в путь-дорожку спозаранку, так что выспись хорошенько.

При этих словах на её устах будто бы промелькнула насмешливая улыбка. В прочем на дворе уже сгущались сумерки и это мне вполне могло показаться.

– А у нас тебе делать больше нечего, – продолжала Маруся, таким тоном словно минуту назад я валялся у неё в ногах умоляя оставить меня погостить – понимаешь мне сейчас нужно собираться в клуб, сейчас за мной подруги заехать должны. Не хватало только чтобы они твой драндулет увидели возле моего дома. Мне тогда точно от позора вовек не отмыться. Подойдя к двери она нажала на маленькую кнопку в стене. Спустя мгновение в комнату вошёл всё тот-же старик- водитель. Одет он был вновь в тоже убогое одеяние в котором я увидел его утром. Проводи его в комнату для гостей. –сказала Маруся кивнув в мою сторону. Старик кивнул и низко поклонился. После она повернулась и ушла не прощаясь. Я стоял и слушал, как её высокие каблуки возмущённо выстукивали по плитке дорожки.

Для ночлега мне отвели комнату в другом конце дома. Комната эта была довольно обширной и имела все удобства, которые, как и полагается удобствам в дорогих огромных особняках были довольно неудобными. Сначала я хотел принять душ, но так и не смог разобраться в причудливой системе регуляции температуры воды и в конце концов оставил свою затею. Но в целом если не считать недоразумения с душем я остался вполне удовлетворён. Спать мне предстояло на огромном диване, при виде которого мой уставший организм дал мне ясно понять, что дальше терпеть не намерен. Раздевшись я нырнул под мягкий плед. «Интересно – думал я погружаясь в сладкую бездну сна – выйдет ли завтра эта расфуфыренная лахудра меня проводить?»

ГЛАВА 14

Утром “расфуфыренная лахудра” проводить меня не вышла. Меня разбудил всё тот-же старик. Я с удовольствием принял душ и позавтракал.

Выйдя из дому я нашёл свой мерседес Мерседес чисто вымытым. Он сверкая встречал меня готовый снова пуститься в дорогу. Сев за руль и посмотрев на приборы я увидел, что бак наполнен топливом. На заднем сидении я увидел несколько пакетов.

– Харчи вам в дорогу хозяйка велела, – объяснил старик – да и вот ещё что… чуть было не забыл! – спохватился он.

С этими словами он сунул руку в карман штанов и вынул пачку купюр.

– Это от Викентия Ермолаевича – старик протянул мне пухлый конверт на котором большими буквами детским почерком было написано “ЗА ПОПОЛНЕНИЕ КОЛЛЕКЦИИ”.

В конверте, как я и предполагал, были деньги. Пачка синеватых банкнот в банковской упаковке. Всё это было очень кстати.

– Ну что-же, поблагодари от меня свою хозяйку и Викентия… – помолчав немного я всё же скрепя сердце добавил – Ермолаевича.

Старик кивнул. Конверт с деньгами я убрал в бардачок. Усаживаясь в салон и поворачивая ключ зажигания я снова ощутил пьянящее чувство зовущей дороги.

Выехав со двора я направил Мерседес в сторону трассы. Но после, передумав, я ещё в течении двух часов колесил по улицам города. Люди попадавшиеся мне по пути чётко делились на две категории: очень бедно одетых и одетых очень хорошо. На одной из улиц мне пришлось простоять в пробке добрых сорок минут. Сначала я подумал как истинный Москвич что пробка создана власть имущим. Но мне объяснили, что пробку создала очередная забастовка как бы казать по мягче не очень состоятельной части жителей города. Мне не хочется употреблять по отношению к этим людям слова употреблённого Марусей. На этот раз толпа была куда больше той, что я видел накануне с балкона. А окинув ряд стоявших в пробке автомобилей я нашёл, что кроме моего мерседеса из машин которые можно было бы назвать приличными было две много три. Остальные были дешёвые малолитражки, маршрутки и служебный транспорт. Против чего они на этот раз, зло подумал я. Когда пробка “рассосалась” я поехал дальше. На одной из улиц я случайно увидел того