Оксюморон - Максим Владимирович Альмукаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему для наших детей? – пожав плечами ответила девушка – наши дети занимаются дома с индивидуальными наёмными преподавателями. В школе занимаются их дети – она кивком головы указала на толпу.
– Интересно, что они там изучают – спросил я – наверное, историю, да и то только раздел “РАБОВЛАДЕЛЬЧЕССКИЙ СТРОЙ”.
– Нет – обворожительно улыбнулась девушка, при этом одарив меня таким взглядом, словно я только что произнёс какую-то милую глупость – в школе они проходят математику, физику, одним словом полный набор. А вот наши дети изучают только рабовладельческий строй. Хотя я в этом не очень разбираюсь. Если хочешь об этом поговорить, я могу направить тебя к Вакитке, он у нас курирует в городе вопрос образования.
Вскоре мы вернулись в столовую.
– Ну, гость дорогой – сказала девушка – если тебе действительно интересно озадачить Вакитку, то могу подвезти. Он в нашем городе большой начальник.
Слово большой она произнесла несколько на распев, что я не понял, как относится к её словам. Вместе с тем моё сознание уже успело набросать образ чиновника по делам молодёжи. Он представлялся мне отличным парнем, который шлёпает себя шутя по губам, когда ему случается матюкнуться, чтобы придать общению теплоту, по утрам ест кашу по выходным садится на велосипед и по опавшим листьям спешит на прогулку в местный парк.
– А вы с ним знакомы? – спросил я.
– Какой же ты, гость дорогой, наивный – сказала Маруся, при этом она шутя похлопала меня по щеке и подмигнула самым что ни на есть постельным образом – я знакома в этом городе со всеми, кто может мне пригодиться. Так что, отвезти тебя к нему?
– Премного обяжете – сказал я, решив не упускать случай.
– Прекрасно, – сказала Маруся -вот ему, пожалуйста, задавай любые вопросы. Он у нас мастак на вопросы отвечать, а меня все эти высоковольтные перепады выбивают из колеи.
С этими словами Маруся подошла к сделанному под старину телефону подняла трубку набрала номер и поднеся трубку к уху произнесла:
– Викентий Ермолаевич дома? Позовите его к телефону. Викентий Ермолаевич, дорогой, здравствуйте, как ваше здоровье? Весьма рада. У меня всё прекрасно, вашими молитвами. У меня к вам просьба, у меня тут один дурачок залётный алчет до вашей персоны.
Я посмотрел на неё, наши взгляды встретились и она миролюбиво улыбнулась при этом вновь, подмигнув мне, видимо давая понять что не хотела своими словами меня обидеть. Признаться мне всё труднее было воспринимать её манеру общаться со мной.
– Хорошо, сейчас мы приедем с ним вместе – сказала Маруся и положила трубку.
ГЛАВА 13
Мы вышли во двор где нас уже ожидал автомобиль Маруси. Усевшись на мягкие, кожаные сидения, мы тронулись в путь. Пока мы ехали я отметил, что город Кошкари оказался гораздо больше, чем я думал изначально. Когда наш автомобиль, или точнее говоря, наше произведение автомобильного искусства, стоимость которого, наверное, озонировала воздух вокруг, остановилось возле высоких чугунных ворот водитель одетый в тёмно-синий костюм и фуражку, им был тот самый дед, который встретил меня у ворот, несколько раз просигналил.
Огромные кованные ворота медленно раскрылись. Въехав на территорию особняка мы оставили машину с водителем на парковке, а сами пересекли изумрудную лужайку, причудливый лабиринт кустов, извергавших в чистый свежий воздух звонкое птичье многоголосье и, выбравшись из которого очутились перед высоким красивым зелёным особняком, окружённым с одной стороны теннисным кортом, а с другой – конюшней. За домом на лужайке виднелся овальный бассейн, смотрящий в небо своим широко раскрытым зелёным глазом.
Какой-то человек, сидел на траве лужайки в позе Роденовского «Мыслителя». Облачён он был в какую-то странную одежду. С виду его одеяние было чем-то средним между тогой древнеримского сенатора и древнееврейского пророка. Приглядевшись повнимательней я понял, что это не что иное, как халат, только очень странного покроя. Завидев нас, незнакомец вскочил на ноги, стремглав бросился в сторону дома и скрылся за массивными дверьми.
Когда мы приблизились к широкой лестнице нам на встречу вышла седовласая женщина в форме горничной. В самом центре двора располагался великолепный украшенный изящной лепниной фонтан. Недалеко от фонтана прогуливался огромного вида человек с бесстрастным лицом в чёрной форме. Судя по всем идентификационным признакам – это был охранник. Завидев нас с Марусей, он сделал какое-то движение всем телом. Мускулы его рук при этом, задвигались под кожей как змеи под кайфом.
Немного поодаль от фонтана, возвышалась красивая беседка. То зрелище, которое предстало перед моими глазами, я не мог вообразить в своих самых смелых фантазиях. В беседке в плетённом кресле сидел розовощёкий белокурый мальчик лет десяти в чёрных шортиках и белой рубашке с короткими рукавами. Перед ним на коленях сидел мужичок лет сорока. Перед собой на вытянутых руках мужичок держал полукруглую стеклянную чашку полную грецких орехов. Время от времени мальчик опускал в чашку руку, брал орех, приставлял его к голове мужика и разбивал орех деревянным молотком, который он сжимал в другой руке. Фраза, которую я пишу, это ровно та фраза, которую ты читаешь дорогой читатель.
Кажется, Беккон говорил, что дети заложники нашего успеха. Глядя на этого маленького негодяя, я подумал о том в каком же цинизме нужно было воспитывать ребёнка, и какие примеры должны были пройти у него перед глазами, чтобы к столь юному возрасту из него получилось отъявленное чудовище.
– Судя по дому, с успехом у Викентия Ермолаевича, всё было в полном ажуре, однако ему не откажешь в оригинальности подхода в вопросе воспитания подрастающего поколения. – сказал я обращаясь к Марусе стоявшей рядом.
– Подрастающего поколения говоришь, – усмехнулась моя спутница – звучит неплохо, надо запомнить.
– Я надеюсь, – продолжал я не в силах справится с нахлынувшим гневом – у Викентия Ермолаевича только один сын. А то ещё пара таких, – я ненадолго замолчал подавить в себе желание произнести слово “гадёныш” – отпрысков, и не долго на вилах очутиться всему благородному семейству.
– У Викентия Ермолаевича ещё нет детей, – произнесла Маруся, оставив без внимания мою тираду – и вообще,
