Оксюморон - Максим Владимирович Альмукаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изнутри город Кошкари представлял собой не столь безрадостную картину. По бокам от улицы по которой я ехал возвышались довольно добротные строения. Некоторые из этих строений даже были обнесены высокими кованными оградами, которые вполне не двусмысленно намекали на известную зажиточность своих обитателей. Я остановил свой Мерседес возле чугунной ограды, за которой возвышалось прекрасное, истинная гордость стиля “ампир” здание,на фасаде которого виднелась надпись “ШКОЛА”. Под надписью в скобочках я разглядел изречение, гласившее: “учение свет, а не учение чуть свет и на работу”. Ну что-же, не поспоришь.
Я высунулся из окна и подозвал к себе прохожего, это был невысокий кряжистый Лысый мужик в старом спортивном костюме с недобрым лицом на котором двумя маленькими звёздочками светились маленькие чёрные глазки-буравчики.
– Эй земляк – сказал я – где я могу найти Марусю?
И хотя я сам чувствовал глупость моего вопроса. Мало ли в этом городе могло жить Марусь. Но к моему удивлению мой вопрос ничуть не смутил моего визави.
Сначала он долго смотрел мне прямо в глаза, по-видимому стараясь стать хозяином положения. Не вышло. Затем скорчив недовольную гримасу зафыркал, словно большое ленивое пожилое животное недовольное тем, что его родили на свет и вынудили жить. Потом в его глазах появилась тревога, вызванная непонятно чем. Спустя минуту тревога из его глаз переместилась в уголки губ. Потом его глаза блеснули словно в них на короткое мгновение собрались воедино все огни этого города. Все последние манипуляции были проделаны с таким выражением на лице, что у меня создалось впечатление, что мыслительная деятельность доставляет этому субъекту почти физическую боль. Но видимо усилия которые были им проделаны не пропали даром. Они позволили выработать какое-то количество воли, которая, в свою очередь привела в движение мыслительные процессы. Он заговорил. Слова из утробы этого человека выпадали словно шарики с цифрами при розыгрыше спортлото.
– Вы должны ехать по этой улице. В конце её и стоит дом самой госпожи Маруси. Он оглядел мой мерседес оценивающим взглядом и спросил, – а зачем вам к госпоже Марусе? Я не удостоил его ответом.
Следуя маршруту который был мне сообщён я остановился возле розового дома с очень красивым лепным фасадом. Это был один из тех домов про которые только их создатель знает закончены они или нет. Возле ворот на земле сидел старик одетый в лохмотья.
– Скажите-обратился я к нему не покидая салона, что возможно было не очень вежливо с моей стороны – где здесь дом Маруси? – вспомнив предыдущего визави я добавил -госпожи Маруси.
Старик подобно сомнамбулу заводил головой из стороны в сторону словно механическая птица. Потом, поднявшись, он приложил руку к козырьку отрапортовал, впрочем, довольно лениво, Госпожа Маруся живёт в этом доме.
– Как о вас доложить хозяйке?
– Скажите что её хочет видеть Алексей Носков из Москвы, который привёз ей привет от Оляпы из Ультей.
– Алексей с приветом от Оляпы из Ультей, – старик прищурился и произнёс – и это всё Алексей с “приветом”? Старичок явно любил по зубоскалить.
– Всё. Сообщи своей хозяйке. Она поймёт, должна понять – сказал я, давая понять, что на этом мои объяснения исчерпаны.
Старик повернулся и с проворством молодого сорванца убежал, хлопнув калиткой, а я остался ждать. Я вылез из машины и осмотрелся по сторонам. Вскоре до моего слуха донеслись звуки открываемых дверей. Затем в воротах открылась дверь и оттуда вышла молодая девушка.
На первый взгляд ей можно было дать лет восемнадцать или около того. Но количество косметики на её лице обесценивало все мои попытки определить её возраст. В прочем, что не поддавалось никакому сомнению так это надменная, я бы даже сказал, ледяная красота незнакомки. Она смотрела на меня взглядом снежной королевы. Эта особа походила на тех девиц, которые только и делают что проматывают в московских ночных клубах деньги богатых мам, пап и “папиков”. Надеюсь, читатель, ты поймёшь правильно. И ненавидят быстро летящее время. Подойдя к моей машине, она окинула мой Мерседес, словно идентифицируя по нему каким тоном нужно разговаривать с его владельцем. Потом на её лице отразилось удивление.
– Слушай, это случаем не тот говновоз, который на прошлой неделе у городского ассенизатора угнали? – сказала она явно обращаясь ко мне, но при этом даже не взглянув на меня, продолжая жевать резинку.
В её голосе, который был столь чистым, что его хотелось пить, ясно слышалось презрение.
– Да нет, разве на том, о каком говорите вы, кто-нибудь осмелился привезти для вас привет. В прочем как знать, чего в мире не бывает – ответил я.
Возникла гнетущая пауза, нарушаемая только птичьим пением и шумом листвы. Для меня было ясно как день, что наше первое знакомство прошло не совсем удачно. Форма здесь, в этом городе, как в прочем и во всём остальном мире, явно взяла верх над сутью.
– Так, я не расслышала – подала голос девица – ты от Оляпы?
– От него, – сказал я как можно более вызывающим тоном – он вам привет передаёт.
– А привет то большой передаёт? – улыбаясь спросила девица.
– Большой – ответил я, всё более чувствуя себя не в своей тарелке.
– Ну раз большой то оставь его в машине и не вытаскивай. А то газон мне тут весь испачкаешь приветом от Оляпы. Потом за городом выбросишь на помойку свой “большой привет”.
– Как скажете – попытался я подхватить её тон и манеру разговора.
Впрочем, все мои усилия оказались напрасными. Девица даже ухом не повела. Хотя возможно и повела бы, если бы ей не мешали огромные золотые серьги, с вправленными в них крупными
