Клинок ночи - Райан Кирк

стал бы оспаривать его право на это. Каждый раз, когда генерал приезжал, он пил чай с мадам, что, по мнению Такако, было сродни насмешке.

И каждый раз, когда генерал пил чай, он требовал, чтобы ему прислуживала именно Такако. Сегодняшний день ничем не отличался от других. Генерал Нори даже не предупредил о своем намерении нанести визит. Это было грубо, но мадам не удалось застать врасплох. Вокруг находилось достаточно ушей, и она часто слышала все, что ей нужно было знать. Она знала, что Нори в городе, а если он бывал в городе, то всегда наведывался в гости. Вопрос был только в том, когда он придет. Она предупредила всех работниц и отменила все встречи девушек, которые ему больше всего нравились.

Для Такако в этой ужасной новости был и плюс. Она должна была быть готова быстро подать чай и поэтому могла не заниматься более тяжелой работой. У нее по-прежнему оставались уроки и простые дела, но она не бегала по дому в поту, что было, несомненно, здорово.

Такако казалось, что ожидание визита Нори сродни ожиданию смерти. Ты знаешь, что она придет, и страх перед ней обездвиживал, но избежать ее было невозможно. Поэтому ты просто идешь вперед. Так поступила и она. Девочка решила, что будет радоваться, насколько это возможно, и постарается не думать о грядущем.

Прибытие Нори было столь же неизбежным, как и путешествие в Великий Цикл, и когда он появился, это никого не удивило. Такако переоделась в подходящую одежду и спустилась на кухню за чаем.

Такако не могла войти в приемную, не вспомнив об отце и их расставании. Прошло три полных цикла с тех пор, а воспоминание о том дне все еще было ярким, словно все случилось вчера. Она прошла мимо того самого места, где они с отцом обнялись в последний раз. Она вошла, осторожно неся поднос с чаем, и улыбнулась, чтобы весь мир знал, что она счастлива быть здесь и прислуживать этому человеку.

Генерал Нори выглядел внушительно. Он был выше большинства мужчин и обладал соответствующими физическими данными. Когда-то он был одним из сильнейших людей в мире. С возрастом его тело стало дряхлеть, но Такако он по-прежнему казался самым мощным человеком из всех, кого она когда-либо видела. Он мог переломить ее отца пополам, и она подозревала, что он мог бы справиться даже с молодыми охранниками, которые бдительно следили за борделем. Ходили слухи, что он до сих пор лучший мечник в Трех Королевствах.

Волосы генерала Нори начали седеть, что только сильнее пугало Такако. Было что-то такое в этом пожилом мужчине с повадками убийцы, от чего по спине бежали мурашки. Война и убийства казались чем-то таким, в чем должны разбираться молодые люди, а не пожилые мужчины.

Такако вошла, и Нори склонил голову. Для него такое проявление уважения было нехарактерно, и девушка ему не доверяла. Такако подала чай, стараясь исполнить все настолько изящно, насколько это было возможно в такой спешке. Она надеялась сбежать, прежде чем ее заставят провести время в обществе генерала.

Когда она собралась уйти, Нори жестом предложил ей сесть. Такако взглянула на мадам, но та не выказала никакого возражения против просьбы генерала. У Такако заныло в животе, она опустилась на колени в стороне, чуть ближе к мадам, как того требовало ее положение.

Удовлетворенные, Нори и мадам возобновили свой разговор. У Такако все внутри переворачивалось, пока она пыталась постичь все смыслы их разговора. Из всего своего обучения она знала, что мадам и те, с кем она общалась, редко говорят прямо то, что имеют в виду. Такако пыталась расшифровать скрытые смыслы, но была слишком рассеянна, чтобы сосредоточиться.

Несмотря на то что Такако не могла уследить за разговором, его темы казались ей довольно обыденными. Мадам и Нори говорили о погоде, о здоровье генерала, о том, чем он недавно занимался, и тому подобном. Такако пребывала в замешательстве, убежденная в том, что за этой обыденностью было что-то еще, но разговор навевал на нее скуку.

И когда Нори вдруг повернулся и заговорил с ней, она была удивлена.

– Как тебе живется у мадам?

Такако склонила голову перед ней в знак уважения.

– Мадам была очень добра ко мне, и она многое рассказала мне о мире, чего я раньше не знала.

Хотя Такако подразумевала свои книги, ее слова вызвали на лице генерала едва заметный намек на улыбку. Девушка поняла, что тот воспринял ее комментарий иначе, и почувствовала, что нервничает еще больше. Несколько минут назад она и представить себе не могла, что такое возможно.

– Скажи мне, Такако, чему ты научилась за то время, пока была здесь?

– Многому. Я научилась читать и писать, готовить и подавать чай. И еще я много узнала о людях.

– А что ты можешь рассказать обо мне?

– Вы – генерал, которому нет равных в этих краях. Вы один из главных советников лорда и командуете самым большим из его войск. Вы побеждали во многих битвах, и хотя ваши солдаты боятся вас, они также вас уважают.

Нори улыбнулся такому выводу. Это было самое пугающее лицо, которое Такако когда-либо видела.

– Я ценю твою прямоту, даже если в твоем ответе немного не хватало такта. Но все, что я понял на данный момент, – это то, что ты изучала историю и слышала слухи обо мне. Но что ты обо мне знаешь?

Такако посмотрела на мадам, ища поддержки, но ее лицо совершенно ничего не выражало. Ждать помощи от хозяйки не приходилось. В такие моменты Такако учили быть честной. И с честностью, привитой ей в детстве, мадам ничего не могла поделать.

– Вы обожаете контроль и не привыкли ни к отказам, ни к неудачам. Вы верите, что можете управлять не только собой, но и другими. И вы еще ни разу не были в ситуации, которая пошатнула бы ваши убеждения. Это делает вас сильным, но, как и многие другие сильные стороны, также является вашей слабостью. Вы чувствуете, что вам дана власть наказывать тех, кто не угодил вам. И вам нравится власть над другими. Вы считаете, что создаете законы, по которым живет страна, но сами им не подчиняетесь.

Тишина в комнате была оглушительной. Такако заметила, что Нори положил ладонь на рукоять меча. Возможно, в этот раз она зашла слишком далеко.

Мгновение тянулось, Такако задержала дыхание и даже не заметила этого, пока Нори не расслабил пальцы и вновь не положил ладонь на колени. Наконец она