Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Их язык несколько близок к синскому. Ежегодно сюда приезжает тартарский посол за данью. Зимой он часто приезжает по льду. Его прекрасно принимают и чествуют. Их порох не такой силы, как наш.
Король содержит много евнухов. При его дворе много прудов и фонтанов.
Корейцы не едят сало кита, как это делают простые люди в Японии. Народ здесь довольно беден.
Они спят на скамьях, на циновках или матрацах, кроватей у них нет. Много чая привозят из Сины. Из пшеницы и риса делают хороший напиток, как крепкий, так и слабый.
В этой стране, согласно рассказам этого человека, встречается камень, белый, как сахар, на нем много шести- и четырехгранных острых краев. Он ярко блестит и имеет толщину в 3 пальца. На одной стороне острые края. Снизу он плоский и гладкий, будто шлифованный, величиной три-четыре фута в квадрате. Там есть обычай солить разные виды пищи и почти все клубни.
Японцы говорят о Корее, что она лежит примерно в 40 милях от западного или северо-западного берега Японии, около Нангатоу. Другие же говорят, что она лежит к северу на 30, а к югу на 60 миль от Японии.
Некоторые уверяют, что, находясь на высоком берегу Японии или на острове Суссима (что лежит на полпути), /W 48/ можно при ясной погоде видеть берег Кореи.
Японский император Таико посылал много народа в Корею на войну, которая длилась семь лет. Он затеял эту войну только для того, чтобы его знать не оставалась дома, так как боялся восстания. Количество войска доходило примерно до 60 тысяч человек. Среди них находились самые важные короли и помещики, о которых он думал, что они могли выступить против него. Война велась под предлогом привести Корею полностью под власть Японии. В Корее они совершали страшные жестокости над людьми, громили города, замки и здания. Корейцы устали от всего этого неистовства и отправили посла в Японию, чтобы он хитростью сумел отравить императора. Передают, что этот посол сперва пил сам отравленный напиток, чтобы устранить подозрение императора, от чего и сам погиб вместе с ним. Это он сделал из любви к своей нации. Когда японцы в Корее услышали об этом, они вернулись домой.
В Корее зимой привязывают к ногам внизу маленькие дощечки, на которых ходят по снегу, чтобы не провалиться. Такой обычай существует и в России.
В одном сообщении о путешествии в город Йедо в Японии, совершенном два года назад нидерландцами, я нахожу следующее донесение о Корее, из которого можно заключить, что этот народ и теперь до некоторой степени находится в зависимости от Японии.
В Соуа есть место, где корейский посол обычно останавливался во время приезда. С этой целью для него всегда был приготовлен дом. Корейцы со времени смерти императора Таико обязаны посылать к императору послов с подарками. Они приезжают с севера Исумо, или Фоки (по названию этой области корейцы называли всю Японию), до острова Соуа. Оттуда они затем должны продолжать свой путь так, как ездим и мы, и другие ездят.
О Соуа мне сообщают из Индии следующее.
«Соуа — это один из передних островков. На восточном берегу находится небольшая деревня и маленькая бухта в виде половины луны, где обычно останавливался корейский посол. Для этого и сейчас сохраняется дом. Эта нация со времени смерти императора Таико (который царствовал 160 лет назад) должна в определенное время отправлять послов с подарками к императору. Они приезжают с севера через Исумо, или Фоки (под названием последней области корейцы называли всю Японию), до острова Соуа. Оттуда они продолжают тот путь, которым ездили ко двору и голландцы». Здесь кончается сообщение про Соуа, присланное мне из Индии.
Как корейские послы прежде бывали приняты в японском главном городе Йедо, видно из следующего сообщения, взятого из дневника голландцев, составленного в Японии.
«5 февраля 1637 г. мы узнали, что 4 января корейские послы — двое знатных господ со свитой — прибыли в город Йедо в сопровождении нескольких знатных японских дворян. Их доставили к месту назначения в следующем порядке: впереди шли музыканты с барабанами, гаммами и трубами. Затем шли несколько человек по обеим сторонам улицы с большими палками вроде пестов для толчения риса. За ними ехал юноша верхом, с красным знаменем, которое поддерживали с двух сторон по три человека, и каждый из них держал шнур, сплетенный из золота и шелка. За ними — 30 верховых юношей; каждый из них тоже держал в руке красное знамя поменьше. Они были одеты по-сински: в черных шляпах с широкими полями, а на шляпе — конские волосы.
После них следовал покрытый внутри красным бархатом паланкин, который несли 50-60 человек. В нем стоял стол, а на нем лакированная закрытая коробочка с письмами Его Императорскому Величеству, написанными корейскими буквами. Когда все это проследовало, появился другой оркестр, за ним — юноша верхом, держа в руке синее знамя, сопровождаемый опять 30-ю юношами, каждый с синим знаменем в руке. За ними опять паланкин, в котором несли второго по значению посла, в тяжелом атласном кафтане. На некотором расстоянии шло около 400 всадников, и каждый из /W 49/ них держал перед собою острый молоток (наподобие суратских молотков). Это была стража самого знатного посла. Его несли в центре свиты, в паланкине, покрытом черным лаком. За ним двигался еще такой паланкин. После того как свита двигалась уже четверть часа, подошла стража Его Японского Величества, примерно 200 человек: мушкетеры, одетые в красное сукно, и пикинеры. Пики были покрыты красным лаком, а сверху украшены белыми перьями. За ними несли 8 или 10 носилок с японскими господами, уполномоченными, по приказу Его Величества, сопровождать корейцев. Затем — большая свита японского дворянства верхом на походных лошадях. В конце шли около 1 000 вьючных лошадей, которые несли необходимые вещи и подарки корейцев. Все это продолжалось пять часов, пока вся свита не прошла; и никому из наблюдающих не разрешали высовывать голову из окна и выпускать табачный дым, и все дороги были вычищены и посыпаны чистым песком.
24 марта мы узнали, что корейские послы 17-го
