Сорока - Элизабет Дэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роль Кейт в компании заключалась в том, чтобы помогать в организации выездных мероприятий. Гостиничные номера бронировались на несколько дней вперед. Актеры, сидевшие в креслах, окутанные туманом невероятного гламура, в сопровождении свиты ассистентов, помощников и мальчиков на побегушках. Интервьюеры из газет и журналов, с радио и телеканалов, снова и снова задавали однотипные вопросы.
– Каково было работать с таким-то и таким-то?
– Как вы готовились к роли?
– Почему вы и (вставьте имя второй половинки знаменитости) расстались?
И специально для женщин с детьми:
– Как вам удается со всем этим справляться?
А для бездетных женщин:
– Вы хотите семью?
Кейт, сидя на краю мраморной ванны, незаметно подслушивала из туалета, чтобы при при случае забраковать вопросы, которые были запрещены ассистентом знаменитости. Она не должна лично присутствовать на интервью, но все участники знали, что эта девушка где-то поблизости, и если Кейт услышит неудобный вопрос, ей придется выйти и прервать интервью. Она ненавидела это делать и всегда нервничала. Часто журналисты оказывались старше нее, и странно было отчитывать их, словно она отрицала свободу слова и не пыталась войти в их положение. Ну почему бы им не спросить, если так хочется? И почему бы знаменитости просто не ответить, что у нее нет желания отвечать на подобные вопросы?
Однажды она поинтересовалась об этом у своей начальницы, главы отдела маркетинга, Мики. Та посмотрела ей прямо в глаза и сказала:
– Потому что знаменитости похожи на младенцев-переростков, которые нуждаются в заботе других людей. Они теряют способность принимать самостоятельные решения.
Кейт нервно посмеялась.
– Не слишком ли обобщенно, нет?
Мика снова взглянула на подчиненную. На ней были большие золотые серьги-кольца, на губах матовая помада кораллового цвета, коротко стриженные волосы. Она выглядела по-своему пугающе.
– Детка, не твоего ума дело размышлять, почему все делается именно так, – заявила Мика. – Это просто твоя работа. Ясно?
– Да, но…
– Нет. Видишь ли, это именно то, чего мы не делаем, детка. Мы не превращаем все в диалог. Мы не хотим, чтобы реклама нашего прекрасного фильма оказалась истолкована кем-то на свой лад. Например, если кто-то скажет… ну, я даже не знаю… например, что Гитлер был хорошим парнем.
Кейт фыркнула.
– Ага, ну да.
– Ты еще удивишься, детка, – предупредила Мика, вставая из-за стола. Она скрестила руки на груди и золотые браслеты зазвенели. – Ты еще многое узнаешь.
Кейт последовала совету Мики и сделала так, как ей сказали. Она продолжала работать в отделе маркетинга. Спустя какое-то время начальница уволилась, чтобы основать свой собственный бренд, производящий высококачественные легинсы и хрустальные массажеры для ухода за кожей лица. На прощание Мика сказала, что «перегорела» и ей нужно более медленное, осмысленное существование. Один раз Кейт даже купила что-то на этом сайте. Легинсы с вертикальными золотыми полосками на щиколотках. Товар качественный, но по завышенной цене.
Через несколько месяцев один из фильмов провалился в прокате после того, как режиссер дал пресс-конференцию, на которой заявил, будто книга, написанная печально известным автором, отрицающим Холокост, создана «не просто так». И тогда Кейт вспомнила слова Мики. Она даже не удивилась, когда директор компании приказал составить лист кризисного управления для дистрибьюторов фильма. Все внимание Кейт было направлено на то, чтобы справиться с последствиями и отвлечь прессу извинениями. Режиссер, даже не читая, подписал все бумаги. Они опубликовали извинения в «Твиттере», пост собрал 25 000 лайков.
И тогда Кейт поняла, как девушки, похожие на нее, начинают как идеалистки, а заканчивают подобно Мике. Постепенно работа ей опостылела. Она потеряла всякий интерес к мейнстриму, забыла о прежних убеждениях, о том, что искусство меняет людей, и стала цинично относиться к рекламным трюкам, бесконечным кинофестивалям и глупым просьбам голливудских знаменитостей найти повара-макробиотика в три часа ночи в Сохо. Поэтому она ухватилась за шанс, когда Аджеш попросил помочь со сценарием «Плохиша». Ей нравилось о чем-то заботиться, до поздней ночи работать за раскладным столом в гостиной. Она перестала встречаться с коллегами и обнаружила, что совсем по ним не скучает. Кейт стала старше, ей уже не хватало энергии, да и наркотики ее утомили, она жаждала изменений, словно играла в компьютерную игру и ждала открытия следующего уровня. Она ждала именно этого. И не только. В нем соединилось все, чего она так жаждала. Совершеннолетие. Единение. Спокойствие. Отстраненность.
Он был таким искренним, и ей это нравилось. Никогда не работал в ее мире, поэтому не понимал его. Джейка не волновал блеск и не впечатляли бренды. Но зато ему нравились числа и электронные таблицы, суммы, имевшие какой-то смысл. И она, очевидно, тоже ему нравилась. Через три месяца он предложил переехать к нему. Кейт жила в арендованной квартире, но Джейк, будучи благоразумным, купил жилье еще до начала бума на рынке недвижимости. Это оказалась двухуровневая квартира рядом с парком в районе Баттерси. Прежняя Кейт задрала бы нос, полагая, что это слишком шикарно и мажорно: юго-западная часть Лондона, населенная молодыми людьми в красных брюках и модных жилетках, ежедневно изучавших аэрофотосъемку, чтобы управлять своими владениями. Но тридцатилетняя Кейт решила быть не столь принципиальной. Кроме того, зарплата Джейка оказалась больше, и он предложил покрыть большую часть ипотеки, попросив внести только номинальный взнос.
Сама квартира оказалась лучше, чем она себе представляла: низкие потолки и большие окна, две спальни и одна ванная, на полах марокканские ковры, на кухне с белым потолком красовалась посуда с узорами, подаренная матерью Джейка. Ванная комната представляла собой огромный душ, который Джейк называл «мокрой комнатой».
– Это все же душ, Джейк, – настаивала Кейт в процессе переезда.
– Это мокрая комната, – спорил он, массируя ее спину. – Так сказал риелтор.
Она посмеялась.
– Ну, в таком случае… Риелторы же всегда говорят правду…
Джейк наклонил голову и поцеловал ее, она прижалась к нему, чувствуя тепло его тела и стук его надежного сердца.
– Я люблю тебя, – произнесла Кейт, и она еще никогда не вкладывала в эти слова столько смысла.
Секс оказался
