В поисках прошлогоднего снега - Светлана Мосова

И тетушка возвращалась назад, к холодным, безучастным к ней людям, но там, через день-другой олосев, вновь собиралась в дорогу, копила деньги, подарки и мчалась на острова отравиться водой и черным дымом Отечества. Так она и жила, тетушка Гузель, полюбив эту свою жизнь на изломе, на надрыве, потому что надо любить свою жизнь – ошибка ее не любить.

Но любить слаще в компании, и тетушка Гузель забросала племянницу письмами: приезжай, Флора, – воздух! природа! лоси!.. И сосед Тейво – кстати, неженатый интересный мужчина! – узрев фотографию Флоры, потерял сон, в общем, не мешкай, племянница, приезжай, не проворонь свое счастье!..

Пришло письмо и от соседа тетушки – Гузель расстаралась. Сосед писал: «Дорогая Флора! Меня зовут Тейво. Мне тридцать пять, рост метр восемьдесят шесть, глаза голубые, волосы светлые – в общем, типичный финн. Я холост, у меня свой дом, свое дело, и я в состоянии обеспечить вашу жизнь и гарантировать вам будущее. Я готов принять вас со всем, что вам дорого и с чем вы не желаете расстаться…»

Письмо «типичного финна» было скорее делового содержания, нежели любовного, но Флора, прочитав его, взволновалась: его одиночество, готовность любить неизвестную Флору и это рыцарское – «я готов принять вас со всем, что вам дорого и с чем вы не желаете расстаться»… Флора задумалась. Расстаться было не с чем – разве что с ошибками.

И Флора, восстановив свой плодородный слой, позвонила тетке.

Сговорились: тетушка прикинется хворой и встречать Флору пойдет Тейво, а Флора узнает его по розе.

Розу Флора узнала сразу – теткин протеже держал ее, словно флаг. И остолбенела, сраженная ее красотой. Роза была совершенна, неправдоподобна, прекрасна! – и Флора, не любившая розы, пошла на ее огонь.

– Это я, – благодарная за розу сказала Флора и протянула к ней руки.

Дальше случилось невообразимое.

Тейво, недолго думая, на глазах изумленной Флоры, уже успевшей полюбить эту розу, вдруг сломал цветок и обломки засунул в карман.

Флора уставилась на финна, не понимая, что бы все это значило?! Может, то, что она не понравилась ему?..

Нет, напротив, финну Флора понравилась. Даже очень понравилась! И розу он не ломал – он просто ее сложил, как складной метр, потому что роза была искусственной и имела чисто прикладное значение: быть опознавательным знаком для любимой, маяком любви, и, отслужив свое, была убрана в карман, тем самым лишенная удовольствия лицезреть помертвевшее от ужаса лицо Флоры и ее окаменевший, как у Прозерпины, крик.

– Ну, как тебе Тейво? – спросила дома Гузель.

– Типичный финн, должно быть, – ответила Флора.

Дом Тейво тоже окружали искусственные елочки, хотя непонятно было, зачем украшать свой двор придуманными елками, если кругом леса, леса и пропасть живых!.. А может, все же неискусственные? – засомневалась однажды Флора, остановившись у одной из них и не решаясь потрогать… Нет, слишком ровная – иголка к иголке! – слишком правильная – ни одного изъяна! – слишком совершенна, чтобы быть настоящей, живой!..

А может, все же…

И Флора потрогала…

Елочка оказалась настоящей.

Но – вышколенной, доведенной педантизмом Тейво до такого совершенства, что казалась неживой.

А Тейво говорил (Гузель переводила):

– Флора, Флёр… Вы и похожи на цветок. Китайскую розу.

– Я не люблю розы! – пугалась Флора, представляя себя в доме финна китайской розой в горшке, причем складном.

– Ну как, Флора? – волновалась Гузель.

Да никак.

– Воздух хороший, – вежливо одобряла природу Флора.

– А Тейво?

А Тейво… Ну что Тейво… Тейво – это всего лишь еще одна ошибка.

– Ну, так не ешь больше пирожок, Сонечка! – сказала себе Флора и стала собираться.

В общем, Флора у финской тетки не задержалась, скоро уехав и не сумев объяснить ей про ту поруганную розу и несчастную елку, намертво вставшую между Флорой и любым сердцу тетки соседом.

– Прощай, елочка, ты ни в чем не виновата, – оглянувшись напоследок, сказала Флора.

И вернулась в Питер.

Она уже не путала хлеб с булкой, сахар с песком, ела мороженое на улице в двадцатиградусный мороз и не прятала свою голову в шапки. Но станцию метро «Черная речка» по-прежнему не любила. И розы тоже.

А любила пионы. Взъерошенные, лохматые пионы – они напоминали Флоре ее жизнь, полную асимметрий, неправильностей, недоразумений, ошибок, несущих в себе очарование и примету живого…

Стрела

Семь лет назад эта женщина, кандидат наук, доцент кафедры Софья Пшеничкина, запустила в свою свекровь (профессора!) чугунной сковородой.

Такова была версия свекрови.

Соня не была с ней знакома (с версией, в смысле).

А дело было так.

Соня, гостя на даче у свекрови, жарила лук на пресловутой сковороде, совершенно не знакомая с анатомией данного предмета, у которого ручка оказалась приставная, на манер ухвата. Как на грех, между ней и Мариной Николаевной шел неприятный обмен мнениями о роли женщины в домашнем хозяйстве, и тут же заодно выяснилось, что Соня неправильно нарезала лук – крупно, кольцами, а надо было мелко (это важно!), и Соня, желая исправить положение дел, схватилась за ручку (приставную!) и прочь от огня…

Ручка осталась в руке Сони, сковородка же вместе с кольцами, согласно законам физики (или чего там еще), полетела по заданной траектории, а Марина Николаевна как раз стояла на пути следования этой сковороды (нет-нет, хвала богу, они не столкнулись – летающий объект приземлился раньше. Но полет-то был!).

Свекровь не снизошла до обсуждения с невесткой данного полета, это было ниже ее достоинства, а Соне и в голову не пришло, что нужно что-то обсуждать: во-первых, Соня сама очумела от прыжка сковородки в сторону и нуждалась в сочувствии, во-вторых, Соня и мысли не допускала, что о ней, доценте, можно подумать, что она умеет швыряться сковородками (да еще в свекровь). В-третьих, если бы Соне и вправду пришло на ум швырнуть в свекровь сковородой, то эта проклятая утварь летела бы по своему воздушному коридору вместе с ручкой. (Ведь невозможно же швырнуть полсковороды!) Логично или нет?

Но при чем здесь логика?

Эта история со временем стала обрастать подробностями и бытовыми излишествами, и все друзья Марины Николаевны, люди интеллигентные и возвышенные, были натурально в шоке и глядели на ничего не подозревавшую Соню огромными от возмущения глазами (Соня даже долгое время думала, что у них такие большие глаза от природы, причем у всех).

В конце концов от Сони стали просто воротить взоры, и Соня рассказывала своей подруге, тоже кандидату (кандидаты часто дружат!), о странном поведении большеглазых знакомых своей свекрови, а Ира, в свою очередь,