В поисках прошлогоднего снега - Светлана Мосова

А тут еще какой-нибудь гад, какой-нибудь паразит с удочкой – норовит подцепить на крючок беременную женщину!.. А у порога другой – с трезубцем!.. Как жестоко устроен мир.

– А к чему здесь минор?! – улыбается горбуше другой доктор, Лорида. – Минор здесь неуместен, вы что? У вас под сердцем ребенок. («Какие банальности, господи!..») И бояться не надо. Совершенно не надо бояться. Женщины, знаете, как рожают? О-о!.. и в поездах рожают, и в поле, и даже на улице! Вот у меня был случай…

Кошмару не будет конца. Я сплю и мню: белая ночь, мосты развели, схватки – ору и рожаю у разведенного моста Шмидта…

– А вот расстраиваться вам нельзя: очень вредно для ребенка.

И я расстраиваюсь, что расстраиваюсь.

Плыть или не плыть? Вот в чем вопрос.

Почему рыба плывет к своей гибели? Потому что она дура. Без мозгов. Одни инстинкты. А у меня мозги есть. И они посылают сигнал: стоп! Стать удобрением для будущих поколений – это прекрасно, конечно, но кто сказал, что моя жизнь менее уникальна? Кто?

Никто.

– О-о!.. она так будет любить тебя!..

Меня? За что?

Меня!.. Такую глупую, несовершенную!.. приведшую ее в этот мир – такой несовершенный, глупый!.. Мир жесток, природа жестока – все друг друга едят!.. о-о, как я виновата, как виновата: я плохо подготовила мир к ее приходу…

– А почему – она? Откуда ты знаешь, что это ОНА? А не ОН?

– Это она. Я вижу, – говорит подруга (она на короткой ноге с тонкими мирами). – И она так будет любить тебя!..

Меня… любить…

Я буду! я буду плыть, подруги, я с вами!.. я все смогу, превозмогу, сумею – у меня под сердцем ребенок!..

Муж долго смотрит на рецепт Лориды.

– А зачем она нарисовала здесь сперматозоид?!

– Где?

– Вот. Она что, сумасшедшая?

– Это ее подпись.

– Сперматозоид? Слушай, почему у тебя одни маньяки?! Ты не можешь найти нормального доктора? То рыбий маньяк, то этот сперматозоид, то Егоров!..

У участкового гинеколога Егорова была аллергия на беременных женщин.

– Да что вы такое говорите, женщина?! Егоров очень хороший доктор!

– Ваш ребенок умрет, – говорил очень хороший доктор. – Не умрет при родах – умрет через год, не через год – так через два!.. Да он уже умер! И вы умрете.

Значит, все-таки смерть – они сговорились. Заговор гинекологов против беременной женщины.

– Так. Я хочу знать, где сидит эта сволочь. Я убью его! – кричит муж горбуши.

– В седьмом кабинете. Только не забудь надеть бахилы, а то он будет орать.

Муж смотрит на горбушу.

– Я буду убивать его в бахилах?

Горбуша думает.

– А может, он просто ненавидит меня? – спрашивает горбуша.

– А что ты ему сделала?

– Ничего. Но может, мой предок насолил его предку и это у него в подкорке сидит и мучает?..

Нет. Я совершенно зря потревожила высокий дух своего предка – Егоров ненавидит не только меня: особи из семейства лососевых выплывают из его кабинета, вытирая слезы плавниками и направлениями на аборт.

– Доктор, женщине плохо!..

– Да плевать я на нее хотел!

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Может ли доктор быть мерзавцем? («НЕТ! НЕТ!») А почему?.. Доктор ведь тоже человек. И ничто, ничто человеческое…

НЕЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Про то, как кончилась история с «очень хорошим доктором Егоровым», которому очень много интеллигентных мужчин, почтенных отцов семейств, хотели дать в лоб, но не дали. И тогда Бог плюнул на этих рефлексирующих и ниспослал Божью кару в образе другого доктора, с хорошей реакцией и повышенным чувством достоинства в крови, и этот доктор, встав однажды на сторону всех лососевых и осетровых, взял и, недолго думая, спустил коллегу с лестницы, врезав ему в лоб своей могучей, тяжелой дланью!..

То была длань Господня.

«И это хорошо!» – сказал Бог, потому что родилось очень много здоровых, красивых детей, приговоренных участковым гинекологом Егоровым к уничтожению.

И не то чтобы Егоров после полета с лестницы стал лучше – нет, конечно, но – безопаснее: стал бояться Сторожа.

«СПИД!» «ДАУН!» «ХЛАМИДИОЗ!» – плакаты в поликлинике нацелены в горбуш, как дзот. Безобидный на этом фоне «Токсикоз» обещает горбушам «летальный исход и даже инвалидность» (почему-то в таком порядке). Горбушам нехорошо, дайте присесть…

– Пол ребенка мы сообщаем за дополнительную плату, – говорит доктор УЗИ.

(То есть заплатишь – скажем, а не заплатишь – увидим, узнаем, но нипочем не скажем, хоть убей!)

– У вас девочка.

Девочка!.. Икринка с розовым бантиком!..

– Мамочка!.. Почему вы бегаете? Вам нельзя бегать! Вы что?

А как же не бегать, если хочется летать! Раньше горбуша думала, глядя на животы: как им тяжело, бедолагам, ходят едва!.. А они притворялись, оказывается! Все притворялись.

– Ходи прилично, – сердится муж.

– А как это?

– Как беременная.

– А это как?

– Важно.

И горбуша поняла: беременные еле ходят не от тяжести ноши, а от важности.

Мужа подташнивает, он едва волочит ноги.

– Это нормально, – говорит доктор. – Так бывает у особо впечатлительных мужей: они принимают токсикоз жены на себя.

– Милый! – Горбуша благодарно обнимает мужа. – Знаешь… она так будет любить тебя!

– Меня?.. За что?

– За впечатлительность.

– Пора выбирать роддом, – говорит горбуша. – Я принесла рекламу. Вот, мне понравилось: «Вас встретят здесь улыбки и добрые руки врачей!..»

– А сколько это стоит, интересно?

– Цены напечатаны ниже…

– Дорогая, – муж читает ниже, – за такие деньги тебе улыбнется даже крокодил.

…Но вот донеслась весть: есть, есть в граде Питере чудесный доктор – руки золотые, душа-человек, звать Козлова.

О, прекрасная Козлова!

– Приходите, – говорит по телефону Козлова. – Все вопросы потом. Да-да, конечно… все будет хорошо. Но сначала мы посмотрим друг другу в глаза…

– А сколько стоит ее взгляд? – настораживается муж.

– Жизнь ребенка.

– Дорого, значит…

– А мне понравилось, – отвечает горбуша. – Моя подруга тоже так всегда говорит, когда переходит дорогу: «Подожди, надо посмотреть водителю в глаза!»

– Зачем?

Горбуша пожимает плечами:

– А задавит или нет?

В дверях возникает круглая, ладная, веселая Козлова:

– Кто меня ждет?

Я! Я! О, прекрасная Козлова!.. Вот тебе мои глаза!

– Так. Ну, что у нас?..

У меня живот – вот.

– Это хорошо. Значит, будем рожать, – радуется Козлова.

И горбуша радуется, что Козлова радуется.

…Мы глядим друг другу в глаза. Момент истины. Мне нравятся глаза Козловой – голубые, круглые, чистые, как у ребенка.

– А карточка какая-нибудь есть? – спрашивает Козлова.

Вот.

Козлова долго смотрит на обложку, кровожадно перечеркнутую Егоровым красным цветом: «угроза!», «угроза!» «угроза!». (Странно, что Егоров не пририсовал здесь и череп с костями!)

– Хм, – говорит Козлова. – Знакомый почерк.

– Не обращайте внимания, доктор: просто мой бывший участковый