Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

В действительности обозначением такого решения вопроса, которое соответствовало бы интересам крестьян, Чернышевский занимался уже и в предшествующих статьях, посвященных крестьянской проблеме. Он начал свои выступления в этом направлении еще до появления царских рескриптов по крестьянскому делу. Тогда еще нельзя было в подцензурной печати писать прямо об освобождении крестьян. Но Чернышевский воспользовался для постановки этих вопросов полемикой по поводу общины. В июне 1857 г. он писал сотруднику «Современника» А.С. Зеленому: «Прямо говорить нельзя, будем говорить как бы о посторонних предметах, лишь бы связанных с идеею о преобразовании сельских отношений». В том же письме он высказывал свою заветную мысль: «Но скажите, неужели невозможно сохранить принцип: „Каждый земледелец должен быть землевладельцем, а не батраком, должен сам на себя, а не на арендатора или помещика работать?“ …Освобождение будет, когда, я не знаю, но будет; мне хотелось бы, чтобы [оно] не влекло за собою превращение большинства крестьян в безземельных бобылей!»[319].

Средством разрешения этой задачи Чернышевский считал упрочение общины с обязательным закреплением за крестьянством достаточного количества земли, притом на подходящих условиях. Чернышевский являлся сторонником передачи крестьянам без выкупа всей земли: и той, которая находилась в крестьянском пользовании, и господской. Эту программу крестьянского освобождения он впоследствии выразил устами одного из персонажей романа «Пролог»: «Вся земля мужицкая, выкупу никакого! – Убирайся, помещики, пока живы!»[320]. В том же романе Чернышевский передает размышления Волгина (т.е. самого автора) по этому вопросу: помещики «не имеют права ни на грош вознаграждения; а имеют ли право хоть на один вершок земли в русской стране, это должно быть решено волею народа»[321].

Товарищ Чернышевского по каторге С.Г. Стахевич сообщал со слов Чернышевского, что тот смолоду держался мнения: «Вся земля должна быть крестьянская и никаких разговоров о выкупах и т.п.»[322], но только «соотношение общественных сил» не позволило ему открыто выступить в печати в период подготовки реформы с этой программой. Чернышевский в период реформы не имел возможности противопоставить на страницах «Современника» грабительским планам помещиков открыто и полностью указанную выше программу; ему приходилось говорить о закреплении за крестьянами в первую очередь той земли и тех угодий, которыми они пользовались до реформы.

В статье «Материалы для решения крестьянского вопроса» Чернышевский настаивал, что крестьянин непременно должен получить всю землю, «которой он теперь владеет, – ту самую землю, в том самом объеме, те самые участки», без каких-либо «обрезываний и переносов»[323]. В отношении тех поместий, где существующий надел «служил причиной справедливых жалоб по своей недостаточности»[324], Чернышевский и в своих легальных выступлениях требовал увеличения наделов. Он решительно отвергал сохранение обязательного труда в качестве «принудительного способа уплаты выкупа»[325]. Притом Чернышевский подчеркивал, что он не видит юридических оснований для вознаграждения помещиков[326].

В неопубликованных замечаниях на рукопись П.В. Долгорукова «Проект выкупа помещичьих крестьян», Чернышевский писал: «Крайняя уступка, на которую можно согласиться, – это сохранение настоящего надела с прибавкою необходимой части леса и других угодий…» Указывая на полную неприемлемость обрезанных наделов примерно в полторы десятины на душу, Чернышевский заявлял: «Нет, лучше уже вовсе не давать ничего, ни земли полевой, ни усадеб, нежели давать землю в таком урезанном, ни на что не годном количестве. Тогда, по крайней мере, он (крестьянин. – Ш.Л.) хотя будет прямо знать, какая судьба ему готовится»[327]. Следовательно, Чернышевский еще в конце 1858 г. (к этому времени относится цитируемое заявление) высказывал ту самую мысль, которая позднее нашла выражение в «Прологе» в известных словах Волгина: «Если сказать правду, лучше пусть будут освобождены без земли»[328]. В «Прологе» этот вывод был связан с вопросом о выкупе, а не о размерах надела, но существо от этого не меняется. Чернышевский готов был предпочесть такое решение потому, что надеялся в этом случае на ускорение революции. «Тогда немедленно произошла бы катастрофа», – говорил Чернышевский на каторге, судя по воспоминаниям П.Ф. Николаева[329].

Приведенные отрывки характеризуют отношение Чернышевского к крестьянской реформе, как оно высказывалось им приблизительно со второй половины 1858 г. Этому предшествовал небольшой промежуток времени, в течение которого пропаганда Чернышевского по вопросам, связанным с отменой крепостного права, характеризуется несколько иной формой.

Мы имеем в виду ближайшие месяцы после рескриптов от ноября и декабря 1857 г., свидетельствовавших о том, что царизм окончательно вынужден практически приступить к реформе. Герцен ответил на рескрипты статьей «Через три года», которая начиналась и оканчивалась обращением к Александру II: «Ты победил, Галилеянин!» Одновременно с этим выступлением Герцена появилась статья Чернышевского (в февральской книге «Современника» за 1858 г.) «О новых условиях сельского быта», в которой содержалось одобрение самого приступа к отмене крепостного права.

Но уже в те месяцы Чернышевский намеками показывал, что Александр II отдает дело реформы в руки людей, решительно враждебных крестьянству.

В бумагах Чернышевского сохранилась его записка от апреля 1858 г., предназначавшаяся, видимо, для великого князя Константина Романова, принимавшего близкое участие в подготовке реформы. Чернышевский, хотя и в «учтивой» форме, предсказывал революцию, поскольку реформа обманет ожидания народа: царь «не может желать смут в государстве, а освобождение помещичьих крестьян без земли непременно породило бы сильные смуты, потому что русский крестьянин по своим убеждениям не может ни понять, ни принять освобождения без земли, и… если б крестьяне увидели себя освобожденными без земли, они приписали (бы) такое бедствие злоумышлению помещиков… и поголовно восстали бы…»[330].

То же, по существу, было высказано тогда Чернышевским и в статье «Русский человек на rendez-vous». Как видно из этой статьи, а также из переписки Чернышевского с родными, и в эти месяцы он не возлагал надежд на добрую волю помещиков: «Против желания нашего ослабевает в нас с каждым днем надежда на проницательность и энергию людей, которых мы упрашиваем понять важность настоящих обстоятельств и действовать сообразно здравому смыслу…»[331]

Статью свою Чернышевский заключал выразительно звучавшей в той обстановке цитатой из евангелия: «Старайся примириться с своим противником, пока не дошли вы с ним до суда, а иначе отдаст тебя противник судье, а судья отдаст тебя исполнителю приговоров, и будешь ты ввергнут в темницу и не выйдешь из нее, пока не расплатишься за все до последней мелочи»