Охота началась - Бенедикт Мироу

только видел за свою жизнь. – Он подмигнул. – А теперь… – Перед Седриком открылась дверь. – Иди.

Комната была меньше, чем он ожидал, а лампа под потолком почти не давала света. Грязные окна смотрели на реку, и Седрик различил вдали освещённый Тауэрский мост. В комнате всё было покрыто толстым слоем пыли: посуда, стоявшая на комоде, книги возле массивного кресла, на котором валялась куча одежды. Напротив окна стояла огромная кровать с балдахином, где среди множества подушек сидела старуха. Седые космы торчали на её голове в разные стороны, лицо искажала широкая, но беззубая улыбка. Её глаза, казавшиеся огромными за поразительно толстыми стёклами очков, с любопытством следили за движениями Седрика.

– Мальчик, который пришёл из города и с гор. Его мать дерево, его отец книга. Он летает по небу и носит в сердце землю. Садись, мой мальчик! – Она махнула ему рукой и похлопала по постели. – Как прекрасно, что ты пришёл меня навестить. Я долго тебя ждала.

– Меня? – вырвалось у Седрика. Он затаил дыхание. Старуха была жутковатой. Может, он стоял перед той самой Соробадой, оракулом, ясновидящей?

– Конечно, это я, кто же ещё? – ответила она, прочитав его мысли, и вздохнула. – У меня есть для тебя известие. И когда я скажу его тебе, то смогу наконец уйти.

Седрик огляделся по сторонам. Комната выглядела неопрятной, запущенной…

– Зачем мне убираться? Я ведь знала, что ты придёшь и с твоим приходом всё закончится. Так что? Ты слушаешь меня?

Седрик кивнул.

– Тогда иди сюда и сядь рядом со мной. – Соробада снова похлопала рукой по одеялу.

Седрик нерешительно шагнул, но лишь когда старуха нетерпеливо покачала головой и закатила глаза, присел на край кровати.

Едва он это сделал, как костлявые пальцы с удивительной силой схватили его за руку. Он испуганно отпрянул, но Соробада потянула его к себе, и он уже не видел ничего, кроме огромных глаз за стёклами очков.

Ясновидящая заморгала, глубоко вздохнула и проговорила странным распевом:

– Земля от танцующей луны, подаренная плачущим дитятей, побеждает смерть в реке. Но лишь когда в огне твоя мечта…

– Что, простите? – переспросил совершенно растерянный Седрик.

Соробада подняла брови и смерила его строгим взглядом.

– Запоминай, что я говорю. Я скажу это всего один-единственный раз. Для меня всё это ненужный хлам, так что сосредоточься как следует и слушай внимательно.

Она пробормотала что-то про расточительность, потом на мгновение затихла и снова заговорила:

– Земля от танцующей луны, подаренная плачущим дитятей, побеждает смерть в реке. Но лишь когда в огне сбудется твоя мечта, ты найдёшь своё дерево. На краю моря нет войны, и под твоими вибрациями поднимутся камни. Но когда при свете звёзд мёртвые победят живых, прощение подарит тебе мир. – Она отпустила его руку, откинулась на подушки и с довольным видом кивнула.

Седрик был озадачен. Что всё это означало?

– Что вы имеете в виду?

– Понятия не имею. Это твоя история. У меня лишь была задача передать тебе это сообщение. Земля от танцующей луны. Запомни. И всё остальное. Это не так трудно. Или так?

Седрик мысленно повторил пророчество.

– Ты запомнил его. Это хорошо.

Подняв брови, она посмотрела на него сквозь невероятно толстые стёкла очков, потом выпрямилась, похлопала по подушкам, поправляя их, и снова рухнула на постель.

– А теперь иди. Я хочу отдохнуть ещё пару денёчков, прежде чем всё начнётся. Не знаю, будет ли у меня после этого такая уютная кровать.

– Что начнётся? – спросил Седрик, окончательно сбитый с толку.

– Мой конец, – ответила Соробада, ласково улыбнулась и закрыла глаза.

Седрик растерянно глядел на неё ещё несколько секунд, после чего встал. Нерешительно постоял возле её кровати. Что она всё-таки имела в виду? Что означали эти слова? Уходя из комнаты, он задел что-то ногой, споткнулся, и тяжёлый, почти непрозрачный стеклянный шар с грохотом покатился по трескучему деревянному полу.

Старуха вздрогнула и испуганно уставилась на него.

– Кто ты такой? И что делаешь в моей комнате?

– Я… – забормотал Седрик, – вы только что сообщили мне пророчество, и я…

– Ерунда! Какое ещё пророчество? Вон отсюда! Я тебя в глаза не видела! Убирайся, иначе я позову волков!

Седрик испуганно повернулся, но не успел даже дойти до двери, как в комнате раздался громкий храп.

«Словно она никогда со мной не говорила…»

Аисса ждала его вместе с Базилем в конце пристани возле лестницы, небрежно облокотившись на узкие перила. Эллиот с широкой ухмылкой стоял рядом с ней.

– Где ты был так долго? – с любопытством спросила жрица. – Навещал Соробаду? Что она тебе сказала?

Седрик беспомощно пожал плечами.

– Много всего. Про танцующую луну, землю, вибрации. Там было всё. – Он покачал головой. – Я совсем не понимаю, что она имела в виду.

Аисса на миг застыла, как будто была удивлена. Она хотела что-то сказать, но лишь мотнула головой и улыбнулась.

– Что бы она тебе ни наплела, это ничего не значит. Как и всё, что она предсказывает. Но нам пора отправляться, а то будет слишком поздно. Я отвезу вас на лошадях.

– Это то немногое, что мы можем для вас сделать, – кивнул Базиль.

Аисса повернулась и пошла за повозкой.

– Я с вами, – взволнованно крикнул Джонатан. – Бурерождённая, подожди! Я схожу за лошадками!

И оборотень побежал в конюшню под пандусом.

Эмили и Эллиот с восторгом переглянулись и направились следом.

– Почему он называет её «бурерождённая»? – с любопытством спросил Седрик.

– В ту бурную ночь на море, когда судёнышко, перевозившее их в Европу, накренилось и уже собиралось пойти ко дну, её бабка призвала на помощь всех богов их родины, – рассказал Базиль. – Но они не пришли, и бабка утонула, потому что хотела спасти священную землю и те таблички, а не себя.

– Но ведь это ужасно!

– О, так оно и есть. Конечно, Аисса была в таком отчаянии и ярости, что сама прокляла всех богов. В тот момент к ней перешёл дар её бабки и слился с её собственной силой, и она стала такой могучей, как никто до неё. С тех пор боги делают то, что она требует, а не наоборот.

– Поэтому… бурерождённая. Теперь понятно.

Базиль кивнул.

– Она одна из самых мощных жриц вуду, каких я знаю. Но каждый раз, призывая богов, она невольно вспоминает о смерти своей бабки. Она всем сердцем любит и ненавидит то, что делает.

Седрик неловко помолчал.

– А ты? – спросил он наконец. – Почему ты здесь? Как стал королём?

– Ох, я и сам не знаю. – Он развёл руками. – Пожалуй, нужно уметь что-то особенное, чтобы стать местным королём. Можно объяснить