Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова

Но теперь реформа духовно-учебных заведений должна была быть поддержана государственными средствами: в выпускниках духовных школ следовало видеть не только профессиональную подготовку священства, но и преподавательские кадры для народного образования. В марте 1866 г. последовало Высочайшее повеление о назначении из сумм Государственного казначейства 1 500 000 руб. в год «на усиление средств духовно-учебных заведений», с рассрочкой отпуска этих сумм на 5 лет. Получение денег было заслугой обер-прокурора и давало его замыслам вполне реальную основу[356].

Завершая первый год своей обер-прокурорской деятельности, гр. Д.А. Толстой писал во всеподданнейшей докладной записке: «На духовно-учебные заведения, имеющие назначение приготовлять достойных служителей Церкви, было обращено самое бдительное внимание. При вступлении моем на должность… они находились в том переходном состоянии, когда крепкие порядки и устройство признаны были неудовлетворительными по опыту, а новая организация не была еще выработана.» Таким образом, обер-прокурор подразумевал под преобразованием «новую организацию»[357].

Разумеется, разработка этой новой организации должна была совершаться церковными силами – архиереями, представителями духовно-учебных корпораций, но определенные пожелания имел и сам гр. Д.А. Толстой. Будучи сторонником строгого классицизма в образовании, он последовательно усиливал преподавание древних языков в университетах и гимназиях, надеялся повысить «языковой» уровень и в духовной школе. Но в духовном образовании отношение к древним языкам в эти годы было сложным. С одной стороны, призыв к повышению научного уровня богословских исследований подразумевал свободное чтение древних текстов на оригинальных языках. С другой стороны, усиленное изучение языков «ущемляло» богословские предметы, засилье латыни ассоциировалось со схоластическим прошлым русского богословия, мертвыми формами и бессмысленными силлогизмами[358].

Корпорации духовных академий к новому обер-прокурору отнеслись неоднозначно: сторонникам духовно-учебных реформ энергичные действия гр. Толстого давали твердую надежду на завершение затянувшегося процесса, их оппонентов пугало настойчивое желание гр. Толстого включить духовные школы в общую систему образования и упразднить специфику духовной школы.

Таким образом, энергичные действия нового обер-прокурора, подкрепленные заинтересованной помощью государства, вывели процесс подготовки духовно-учебных реформ на завершающий этап. Однако взгляды самого гр. Д.А. Толстого, его настойчивое желание решать проблемы светского и духовного образования едиными методами вызывали опасение: каким путем пойдут эти реформы, сумеют ли их организаторы в должной степени учесть специфику духовной школы и богословской науки.

Еще одной характерной чертой этих лет стало выдвижение на должности ректоров духовных академий лиц из белого духовенства. Первым прецедентом в этом направлении было назначение в октябре 1862 г. ректором МДА протоиерея Александра Васильевича Горского. Но протоиерей А.В. Горский был особой фигурой: «Это аскет-профессор, этот инок-мирянин, с подвижническою жизнью соединявший общительную гуманность и готовность всякому служить своими знаниями и трудами, и это было необыкновенное явление. Оно едва ли повторится. Оно было созданием особого духовного строя в известный период Московской академии»[359]. Поэтому ректорство протоиерея А.В. Горского вряд ли можно считать знамением времени, хотя и этот шаг дался с великим трудом и переживаниями не только святителю Филарету (Дроздову), стороннику строго монашеского руководства духовной школой, но и самому протоиерею А.В. Горскому. «В моем лице Академия иерархически деградируется», – считал сам ректор-протоиерей, хотя и сознавал, что главное не в иночестве, но «был бы дух и направление достойны сана». Тем не менее в опыте своего ректорства протоиерей А.В. Горский видел и иное значение: он, возможно, «даст выход белому духовенству на совместное с монашествующими занятие высших учебных должностей», а это повысит статус ученого служения, ибо «учащиеся теперь будут иметь в виду более лучшую возможность достигнуть высших должностей в ученом обществе»[360]. Поэтому, невзирая на то, что ректорство отвлекало от научных занятий, а ответственность и административные дела чрезвычайно отягощали, протоиерей А.В. Горский мужественно нес крест, выпавший на его долю.

Горский Александр Васильевич, протоиерей, ректор МДА

Более характерным для эпохи было назначение в ноябре 1866 г. ректором СПбДА протоиерея Иоанна Леонтьевича Янышева. Место ректора столичной академии в духовно-учебных делах имело особое значение, и кандидатура подбиралась с особым вниманием. Протоиерей И.Л. Янышев знал систему духовного образования не понаслышке, хотя преподавательского духовно-учебного опыта до ректорства не имел, был известен и уважаем при дворе[361]. Человек образованный, «широких богословских взглядов», соединивший в себе «цивилизованность в европейском духе» и желание всеми силами содействовать развитию отечественного богословия, он умел располагать к себе молодежь. С его ректорством в СПбДА связана целая эпоха – «Янышевская», о которой преподаватели и студенты вспоминали по большей части с благодарностью[362]. Однако управление протоиерея И.Л. Янышева столичной академией было непростым, и в некоторой степени проясняет соотношение сил на реформационном поле. О. Иоанн был представителем новой эпохи, как в духовно-учебных кругах, так и в среде русского духовенства, и с учетом этого был поставлен на ректорство столичной академии. Для ревнителей старых традиций из профессорско-преподавательской корпорации и выпускников академии протоиерей И.Л. Янышев был, несмотря на его личную «неконфликтность», символом гибели старой, дорогой им, академии и веской, сложной богословской науки, доступной и понятной лишь избранному кругу – братству «академиков». Кроме того, его попытки установить связи академии с обществом и современной жизнью для многих означали пагубный модернизм и потерю церковного духа[363].

Протоиерей И.Л. Янышев действительно внес в жизнь СПбДА много нового, решая актуальные проблемы современными средствами. Стараясь разрешить проблему педагогической неготовности студентов, он решил заинтересовать их в будущей духовно-учебной деятельности. В декабре 1866 г. были устроены педагогические беседы для воспитанников старшего и младшего курсов. С начала 1867/68 уч. г. протоиерей И.Л. Янышев сам занял кафедру нововведенной педагогики, что было нетрадиционно для ректора[364].

Как показала последняя предреформенная ревизия СПбДА, протоиереем И.Л. Янышевым в жизни академии были проведены довольно серьезные изменения. Большинство учебно-воспитательных дел было передано из Правления академии в Конференцию, причем решались эти дела «внутренним» составом Конференции, то есть, профессорами академии. Было отменено написание студентами ежемесячных сочинений, вместо этого давалось лишь одно сочинение в год. Были отменены зимние экзамены, и наставники проверяли знание студентами лекционного материала в произвольной форме. Студентам было разрешено перенести некоторые экзамены на осень[365]. Таким способом ректор столичной академии пытался своими силами начать решение назревших и заявленных проблем и предвосхитил некоторые положения нового Устава.

Таким образом, появление на ректорских должностях представителей белого духовенства было нарушением неписаной традиции, и само по себе означало начало изменений в строе духовно-учебной жизни. Это явление отвечало духу времени: расширение прав белого духовенства, введение их наиболее талантливых представителей во все стороны церковной жизни. Неоднозначная реакция преподавательских корпораций и близких к академиям кругов – удовлетворенность одной части и недовольство другой – показывала, что