Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова

самостоятельность, ни на высокий авторитет. Усиливало влияние обер-прокурора на духовно-учебные дела и то, что он лично представлял важнейшие решения, например, проекты новых уставов, на Высочайшее утверждение, с соответствующим комментарием. В этом вопросе обер-прокурорам второй половины XIX в. действительно удалось достичь положения «ока Государева».

В ведении Учебного комитета, с самого момента его учреждения, находились семинарии и духовные училища, отношения же с академиями четко определены не были: разработка нового Устава духовных академий еще предстояла, и это не позволяло заранее регламентировать их отношения с новым органом управления. Освобождение академий от функции управления духовно-учебными округами и надежды, возлагаемые на них в отношении развития науки, давали основание предполагать полную независимость от Комитета. Но опыт свидетельствовал о том, что прямое подчинение Синоду требует канцелярского надзора за этим делом, а этот надзор рано или поздно выходит за рамки канцелярского.

Новый орган духовно-учебного управления, с одной стороны, отчасти отвечал основным требованиям, сформулированным во мнениях и дискуссиях 1859–1867 гг.: особый орган, занимающийся исключительно учебно-воспитательной стороной деятельности духовно-учебной системы, состоящий из лиц с высшим духовным образованием. С другой стороны, уже в самой постановке этого органа было много положений, которые вызывали нарекания в самом начале его деятельности и которые грозили в дальнейшем серьезными последствиями: неопределенность положения Комитета по отношению к обер-прокурору и к Святейшему Синоду, невозможность прямого доклада духовно-учебных дел в заседаниях Святейшего Синода; неопределенность положения Учебного комитета и его ревизоров по отношению к епархиальным преосвященным, вызывающее недовольство архиереев «подчиненностью» их светским лицам, хотя и имеющим духовное образование. Бесправность самого положения Учебного комитета – все обсуждать, но ничего не решать – не позволяла ему владеть ситуацией и вела к снижению ответственности его членов.

Таким образом, духовно-учебные реформы 1867 г. – разрушение целостной соподчиненной духовно-учебной системы, преобразование семинарий и учреждение Учебного комитета – сделали реформу духовных академий неизбежной, хотя и оставляли свободу в степени ее радикальности. Академии, освобожденные от задачи управления семинариями, получали возможность сосредоточиться на решении своих непосредственных задач – построении высшего духовного образования и создании наилучших условия для развития богословской науки, хотя сохранение принципа педагогического самообеспечения духовно-учебной системы накладывало на решение этих проблем определенные ограничения. Требования, предъявленные новым Уставом духовных семинарий к преподавателям-специалистам, ставили академии перед необходимостью повышения уровня подготовки выпускников, как специальной, так и педагогической. Неопределенность отношений академий с новым духовно-учебным центром – Учебным комитетом – подразумевала прямое подчинение академий Святейшему Синоду, но опыт свидетельствовал о практической нестабильности такого состояния. Учебная направленность Комитета не отвечала запросам, предъявленным к развитию богословской науки, и ставила вопрос о необходимости централизации научной деятельности. При проведении реформы духовных академий неизбежно должны были встать вопросы, во многом определившие ход семинарской реформы 1867 г.: светское влияние на духовно-учебные преобразования и отношение духовной школы со школой светской.

2.2. Подготовка реформы духовных академий в 1867–1868 гг

Разработка проекта Устава 1869 г. представляла собой сложный процесс, в ходе которого собирались, изменялись, синтезировались идеи разных авторов о преобразовании высшего духовного образования. Задача данного раздела: выявить и систематизировать основные идеи, положенные в основу мнений Конференций духовных академий и частных мнений 1867 г. о желательных изменениях в высшем духовном образовании, проекта Устава духовных академий, составленного Комитетом 1868 г., а также важнейшие положения из отзывов архиереев на составленный проект Устава. При этом особое внимание обращено на положения, повлиявшие на окончательную редакцию Устава 1869 г. или, напротив, не вошедшие в него, но, на наш взгляд, перспективные для дальнейшего хода развития высшего богословского образования.

Рассматриваются вопросы, относящиеся к учебному процессу и организации непосредственно связанной с ним научной деятельности, остальные положения проектов затрагиваются лишь по мере их связи с учебно-научной деятельностью.

Еще до утверждения окончательного варианта Уставов духовных семинарий и училищ была начата подготовка к пересмотру Устава духовных академий. Как и в случае семинарской реформы, решено было привлечь практиков, причем не только ректоров, но и преподавательские корпорации, в лице Конференций.

24 января 1867 г. обер-прокурор Святейшего Синода гр. Д.А. Толстой предложил Конференциям духовных академий представить свои «соображения о желательных переменах в существующем устройстве духовных академий в учебном, воспитательном и хозяйственном отношениях»[386]. При этом следовало принять во внимание время, прошедшее с момента разработки действующего Устава 1814 г., изменения в духовно-учебной области и накопленный опыт.

Предложение рождало надежды на жизненность грядущей реформы: преподаватели могли свидетельствовать «изнутри» о реальном положении академий, высказать свой взгляд на причины бед, предложить пути улучшения. Лишь практики могли попытаться детально изобразить желанный вариант преобразованной духовной академии, с учетом современного уровня развития науки и осознанных недостатков действующего Устава[387].

Конференции постарались учесть мнения членов корпораций по возможности полно: были собраны записки преподавателей о постановке их предметов и учебной части в целом, в заседаниях Конференций они обсуждались, путем голосования составлялся единый проект[388]. К единству удавалось прийти не всегда, и к основным проектам прилагались групповые или частные мнения[389].

31 марта представила свой проект, с отдельным мнением 8 членов, Конференция СПбДА, в апреле и мае поступили материалы от остальных академий, причем к соображениям МДА были присоединены замечания по некоторым вопросам митрополита Филарета (Дроздова)[390]. Казанский архиепископ Антоний (Амфитеатров) представил свое мнение об улучшении постановки миссионерских наук в КазДА.

Все проекты были едины в определении главной проблемы высшего духовного образования: многопредметность, препятствующая подготовке специалистов – ученых и преподавателей. Для разрешения этой проблемы надо было решить вопрос о составе предметов в академиях в целом и в образовании каждого студента. А для этого следовало уточнить задачи духовных академий с учетом произошедших в духовно-учебной системе изменений. Проект семинарской реформы еще не был утвержден, но основные его положения были известны и обсуждались в преподавательской среде: академии предполагалось отстранить от управления семинариями, по крайней мере, административного. Следовательно, главным становилось установление иерархии внутренних задач духовных академий.

Таким образом, вопрос конкретизировался: что является главной задачей академий – подготовка преподавателей для семинарий или специальное богословское образование? Если академии должны реализовывать себя как полноценные педагогические институты духовного ведомства, то неизбежно присутствие в их учебных планах всех предметов семинарского преподавания. Если академии являлись специальными богословскими школами, то состав предметов должен определяться нуждами самого богословского образования, а определяющим принципом составления программ высшего духовного образования должно стать научное богословие, его современная структура и методы изучения.

Оказалось, что даже среди Конференций духовных академий не было полного единства в ответе на этот вопрос. Большинство членов Конференции СПбДА считало, что успешное исполнение обеих задач невозможно: пытаться поставить небогословские науки на университетском уровне в академиях безнадежно и небезопасно для развития богословских наук[391]. То есть, академии должны стать специальными богословскими школами, давая высшее богословское