Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
П.С. давал и практические советы по совершенствованию преподавания, большая часть которых повторяла указания 1808–1814 гг., так и не исполненные во всей полноте. Но на два предложения П.С. следует обратить внимание: 1) активизировать знания студентов по читаемым курсам практическими занятиями; 2) ввести специально-педагогические занятия, привлекая студентов к преподаванию в средних учебных заведениях[417].
Статья П.С. представляла любопытный пример синтеза старых традиций и новых идей: призывы к учету чаяний современного общества и последних достижений науки, к введению нетрадиционных для духовной школы форм обучения сочетались с моралистическими рассуждениями начала века[418].
Статья протоиерея И. Базарова являлась комментарием на два предыдущие мнения[419]. «Нужда всезнания почти неоспорима», но эта задача противоречит назначению академий как специальных высших заведений, и ему академии не отвечают. Ars longa, vita brevis – высшие учебные заведения не должны гнаться за посторонними предметами, иначе их подстерегает опасность не достигнуть главной своей цели, для академий – это опасность не подготовить специалистов-богословов.
Протоиерей И. Базаров считал, что вопрос о возможности научного богословия и исследований в этой области уже решен, следует идти в выбранном направлении, соблюдая общие правила научного познания. Но русские высшие богословские школы не могут идти этим путем и решать собственно проблемы научного богословия. Традиционная обособленность духовной школы – status in statu – обрекает академии на безнадежные попытки сделаться «целым университетом в миниатюре», а одновременно и «целой обширной академией наук». Гораздо проще и естественнее было бы приглашать преподавателей-профессионалов по светским наукам с соответствующих университетских факультетов, а не требовать от семинарского преподавателя математики или космографии высшего богословского образования.
По мнению протоиерея Иоанна Базарова, проводимая реформа духовной школы заходит в тупик, и именно на «академическом» этапе. Основная причина – непоследовательность ее проведения: усмотрев главную беду духовенства и духовной школы в обособленности их от общества, инициаторы реформы повернули назад и решили оставить академии в роли универсальных педагогических институтов. Волшебный круг, из которого думали выйти, вновь замкнулся.
Но главная проблема академий – научно-богословская: богословие в России в таких условиях обречено преподаваться не научно, а «педагогически», ориентируясь на семинарию. Это не позволит ему исполнить ни одну из двух своих главных задач: научные исследования и религиозное просвещение. Протоиерей И. Базаров, хорошо знакомый с немецким богословским образованием, предлагает свой проект специализации высшего духовного образования. Он указывает не только на ущербность, но и на вред системы специализации, предложенной А.Х.: она настроена лишь на подготовку учительскую. Именно это дробление курса духовных академий с педагогической целью разрушает богословскую направленность академий. Под специализацией духовных академий протоиерей Иоанн понимает специализацию богословия, то есть преобразование академий «в исключительно богословском направлении». Таким образом, в главном протоиерей И. Базаров единомыслен с большинством Конференции СПбДА[420].
Три «частные мнения», предложенные редакцией «Христианского чтения» в дополнение к проектам академий, представляют пеструю палитру воззрений на главные проблемы высшего духовного образования, начатую реформу и задачи деятельности академий. Все они исходят из среды столичной академии, но их авторы – лица разных поколений и разного духовно-учебного и богословского опыта. В решении основного вопроса эти мнения реализуют три направления, уже отмеченные в классификации проектов духовных академий: традиционное сохранение полноты курса, богословская специализация академий, внутренняя богословская специализация.
В майском номере другого журнала – «Трудов Киевской духовной академии» – появились еще две статьи по вопросу о преобразовании академий. Оба автора – члены профессорско-преподавательской корпорации КДА: экстраординарный профессор гомилетики В.Ф. Певницкий, второй магистр 17-го курса КДА (1855), и экстраординарный профессор древней церковной истории
А.Д. Воронов, первый магистр 23-го курса МДА (1862)[421].
Главный тезис, заявленный В.Ф. Певницким, был неожидан для предреформенной обстановки: отметив разнообразие мнений в преподавательских кругах по поводу предстоящей реформы, автор делал вывод, что этот вопрос еще «мало разработан и выяснен», и преобразование не является необходимым. За Уставом 1808–1814 гг. В.Ф. Певницкий признавал не только историческую, но и современную ценность: «Старый устав академий еще не отжил своего срока»[422]. Опыт его действия вполне удачен, демонстрирует жизнестойкость и реальность – в отличие от «отвлеченной мысли» реформаторов-теоретиков.
Такой вывод профессор Певницкий сделал из аналитического рассмотрения основных идей, высказываемых в духовно-учебной среде – единственной, мнение которой профессионально и заслуживает внимания. Предлагаются два способа борьбы с многопредметностью, препятствующей специальному развитию богословия: либо уподобить духовные академии университетскому богословскому факультету, исключив из программ все гуманитарные предметы, либо превратить в мини-университеты, разделив большую часть предметов на группы, по quasi факультетскому принципу. Ни один из них не отвечает идее высшего богословского образования, и главная ошибка – в непонимании истинного значения гуманитарных наук в курсе духовных академий. Оно не в подготовке преподавателей для семинарий, но во внутренней связи богословия с другими науками, которую не так просто определить. Но если это понимание не будет лежать в основе составления учебных планов духовных академий, то даже при всей обширности они будут лишь механическим соединением, а не органическим целым. Но специализация внутри богословия – если и возможна в предметах второстепенных, то в более серьезном варианте неизбежно ведет к ущербности полноты и прочности богословского образования, к «преждевременному приурочению несозревшей и недоученной мысли к какой-либо тесной ячейке».
Предложенная В.Ф. Певницким идея – преодоление современной излишней раздробленности: шесть богословских кафедр (экзегетического, догматического, нравственного богословия, церковной истории (всеобщей и русской), истории церковной словесности и канонического права), и четыре светских (философии, словесности, гражданской истории и физики). Как видим, это вариант Устава 1814 г., с изъятием класса языков и закреплением структурного деления богословского класса[423]. Остальные предметы, вошедшие в курс духовных академий, надо присоединить к указанным: основное богословие – к догматике, библейскую историю – к Священному Писанию, литургику – к нравственному богословию и церковной истории, обличительное богословие поделить между догматикой и церковной историей, учение о русском расколе – к русской церковной истории, при местной же необходимости возможно открытие особой кафедры.
В советах В.Ф. Певницкого о специальном – высшем богословском – преподавании нет ничего существенно нового: догматическое богословие следует изучать с исторической и апологетической сторон, «положительная» его сторона уже известна по семинарии; философия, напротив, должна
