Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова

1814 г. стали стабильными педагогическими институтами духовного ведомства и высшими духовными школами особого типа. Учебные планы академий сочетали богословское и классически-гуманитарное образование, основанное на чтении и толковании Священного Писания, с особой ролью философских наук и древних языков, с усилившейся в 1840-50-е гг. исторической направленностью. Особый филологический настрой академий выражался в повышенном внимании к самостоятельным письменным работам. Переход преподавания на русский язык способствовал развитию русской богословской терминологии и постепенному отходу от схоластических систем.

Научное богословие, хотя и не дало ожидаемых результатов, получило в духовных академиях основание, наметились пути его развития и идеи, которые требовали апробации. Изучение Священного Писания, систематический перевод на русский язык святоотеческих творений, разработка исторических и литературных источников, начавшаяся в 1840-1850-х гг., сформировали особую духовную «ученость», укрепили связь с восточно-христианским наследием.

Однако требования Устава 1814 г. не были реализованы полностью. «Теоретичность» Устава 1814 г. и последующие нововведения создали много проблем для духовных академий:

– учебный план был отягощен многопредметностью, в нем отсутствовала систематичность;

– новые самостоятельные богословские науки не были определены в своем содержании и методах;

– не был решен вопрос о месте и значении в академическом образовании небогословских наук, а также миссионерских предметов;

– отсутствовала особая система подготовки кадров как для академических кафедр, так и для преподавания в семинариях, была затруднена предметная специализация преподавателей;

– не была организована систематическая научная деятельность членов академических корпораций и выпускников академий;

– было мало специальных научных исследований, не была отработана русская богословская терминология;

– академии были отягощены многими задачами, возложенными на них Уставом 1814 г.

К середине 1850-х гг. академические проблемы стали особенно заметны при контактах с университетским образованием и возросших запросах государственной власти и общества к духовным академиям. Академические выпускники не отвечали требованиям, предъявляемым к преподавателям-специалистам. Усилился отток педагогических и ученых сил из семинарий и академий. Отдельные попытки исправления ситуации, предпринятые в конце 1850-х – начале 1860-х гг., не имели успеха.

Недостаточность духовных академий как высших духовных школ (подготовка компетентных богословов-специалистов), педагогических институтов духовного ведомства (подготовка преподавателей для семинарий и самих академий), научно-богословских центров (научные исследования в разных областях богословия), учебно-методических центров (издание учебных и методических пособий), просветительских центров (популяризация богословского знания) была осознана в церковных кругах – епископатом, образованным духовенством, выпускниками академий, членами академических корпораций.

Диапазон высказанных мнений по проблемным вопросам был широк, по большинству вопросов не было даже относительного единства. Анализ основных идей проектов и мнений конца 1850-начала 1860-х гг. показывает, что все они сходились на необходимости осуществить замыслы Устава 1814 г. о развитии духовных академий как академий духовных наук. Большинство авторов видело единственно возможный для этого путь в создании условий для научной и педагогической специализации членов академических корпораций и формировании из них научно-исследовательских сообществ. Но принципиальное различие в проектах состояло в выборе типа высшей духовной школы: сохранение своеобразного типа, сформированного Уставом 1814 г. (сочетание богословской и классически-гуманитарной высшей школы закрытого типа), или приближение к университетскому типу (специализация, как отражение развития науки, открытость общественным влияниям). Расходились мнения на актуальность Устава 1814 г.: святитель Филарет (Дроздов) и его единомышленники в архиерейских и академических кругах считали его перспективным и адаптируемым в новых условиях, их оппоненты настаивали на радикальности предстоящей реформы.

Общее направление грядущего преобразования духовных академий было определено – педагогическая специализация членов академических корпораций науки и активизация их научно-богословской деятельности. Но трудно было надеяться, что при проведении преобразования будет найдено решение, не только удовлетворяющее всех, кто должен был его проводить в жизнь, но и учитывающее весь комплекс назревших проблем.

Глава II

Реформа духовных академий 1869 г

2.1. Духовно-учебные реформы 1866–1867 гг

Реформа духовных академий решала особые проблемы высшего духовного образования, но была во многом обусловлена общим настроем и идеями духовно-учебных преобразований второй половины 1860-х гг. Для более адекватного понимания успехов и проблем реформы духовных академий 1869 г. следует обратить особое внимание на главных деятелей этих преобразований, прежде всего на обер-прокурора графа Д.А. Толстого и представителей белого духовенства, получивших в это время особые полномочия. Кроме того, необходимо рассмотреть опередившие на два года реформу академий преобразования духовных семинарий и училищ и центрального органа духовно-учебного управления. Реформы духовных семинарий и училищ 1867 г. и духовных академий 1869 г., при специфике каждой, имели не только общий настрой, идеи, основных деятелей, но и общие проблемы, проявившиеся как при самих преобразованиях, так и при дальнейшей реализации уставов.

3 июня 1865 г. обер-прокурором был назначен граф Дмитрий Андреевич Толстой, и вопрос о духовно-учебной реформе стал решаться более энергично. Граф Д.А. Толстой, в отличие от двух своих предшественников, был человеком невоенным, интересовался науками, был не чужд исследовательской и писательской деятельности[349]. Но конкретной церковной деятельностью до своего назначения граф Д.А. Толстой не занимался и не имел опыта общения в этой сфере. Трудно однозначно охарактеризовать отношение гр. Толстого к духовенству даже в период его обер-прокурорства: с одной стороны – напряженные отношения со многими архиереями и с монашеством, с другой – уважение к некоторым представителям духовенства, по преимуществу белого. Однако с некоторыми представителями епископата граф Толстой поддерживал близкие отношения, некоторым пытался содействовать. Всяческое содействие оказывал он деятельности архиепископа Макария (Булгакова), архиепископа Нектария (Надеждина). Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал о графе Д.А. Толстом 28 января 1866 г.: «…настал впервые обер-прокурор, выразивший сочувствие ко мне»[350].

Граф Дмитрий Андреевич Толстой, обер-прокурор Святейшего Синода

Даже оппоненты графа Д.А. Толстого отдавали должное его «живым способностям», «крепкой энергии», умению находить людей и «встраивать» их в свои планы и замыслы[351]. Повышение окладов преподавателям духовных школ 1865 г., проведенное по инициативе святителя Филарета (Дроздова) на епархиальные средства, определенной частью церковного общества было записано в «актив» нового обер-прокурора[352]. В преподавательских кругах получил поддержку заявленный графом Толстым проект децентрализации духовно-учебного управления, с сокращением чиновничества ДУУ[353].

Но дальнейшая деятельность графа Д.А. Толстого вызвала настороженную реакцию. Его желание коренным образом реформировать все стороны церковной жизни и уверенность, что все подлежит реформации в определенные исторические моменты, показали неспособность обер-прокурора понять специфику деятельности, к которой он оказался причастен[354].

14 апреля 1866 г. граф Толстой был назначен и министром народного просвещения. Назначение произошло через десять дней после покушения Д.В. Каракозова на императора. Речь графа Толстого в Комитете министров на следующий день после покушения была убедительной и призывала доверить дело воспитания народа Церкви. Соединение в одних руках управления духовным и народным образованием позволяло надеяться, что новый министр сам реализует свой призыв и предпримет меры для изменения неблагополучного положения. Однако в кругах, близких к Синоду, считали, что главная причина второго назначения графа Толстого заключалась в идее императора о «соответственном» преобразовании училищ светских и духовных. Эти предположения о совместном решении проблем светского и духовного образования в церковных