Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

Глава 21

Я не люблю большие сборища, но порой скучаю по сутолоке мегаполиса. Как ни странно, в многолюдье лучше чувствую свою обособленность. В толпе ты никому не нужен, никто не лезет к тебе со своими проблемами и комплексами, разве что ненароком заденут локтем или наступят на ногу. Зато в душу не плюнут, но и елеем не помажут. Как по мне, второе опаснее, потому что расслабляет, а мир жесток во все времена.

Я иду, лавируя, по широкой Этрусской улице, названной так из-за того, что в этом районе давным-давно селились этруски. Их потомки считают себя римлянами. Пройдя Боарийский форум, на котором забивают и продают скот и воняет гнилым мясом так, что подташнивает, к Римскому, расположенному в долине в центре города между Палатинским и Капитолийским холмами. Все дороги нынешней ойкумены ведут именно сюда. Это место встреч и тусовок. Везде стоят на постаментах мраморные статуи прославленных граждан республики. Каждый уважающий себя римлянин мечтает после смерти пополнить их ряды. Здесь находится и самое информированное агентство новостей: десятки, если не сотни, бездельников рассказывают, перебивая друг друга, что и где случилось, начиная от сплетен об обитателях своей инсулы, заканчивая событиями в далеких странах, в которых никто из них не бывал и понятия не имеет, где они находятся. Если хочешь узнать, что творится в мире, приходи сюда и слушай.

Меня интересуют новости из Испании, как уже называют римляне Пиренейский полуостров. Там все еще идет война с кантабрами и астурами. Римляне побеждают, несмотря на то, что у них морда в крови. Император Октавиан Август возвращаться в Рим не спешит. Я понимаю его нежелание снова залезать в террариум доброжелателей, но не одобряю, потому что деньги у меня тают намного быстрее, чем предполагал. Я уже продал все сфалериты. На повестке выбор между конем и мулом. Пока склоняюсь к продаже первого. От него одни убытки — оплата сена и пастьбы ночью, если не считать редкие и продолжительные поездки на охоту, потому что серьезную дичь рядом с Римом найти трудно. Выезжаю рано утром и возвращаюсь к полудню мокрый от пота из-за испепеляющей жары. Подстреленную косулю или лань приходится продавать быстро, пока мясо не протухло. В Риме стоила бы дороже, но там надо искать покупателей, которые в полдень дрыхнут, пережидая жару. В тратах не ограничиваю себя, ношу одежду из шелка и льна, кушаю в приличных заведениях и пью первоклассное вино. В итоге вырученных денег хватает от силы на три-четыре дня. Вдобавок, если не будет коня, не придется ездить на охоту, потому что развлечение, ставшее источником дохода, сразу превращается в наказание.

Не узнав ничего нового, кроме известия, что в Киликии в засаде погиб Аминта, царь галатов, союза кельтских племен, захвативших значительные территории в Малой Азии, вассалов римлян. В те края я не собирался, так что пусть там хоть все друг друга перережут. Решил сходить на Марсово поле, узнать цены на лошадей. Тут мне и попалась на глаза афиша. Это был черный деревянный щит, прикрепленный к стене инсулы на уровне второго этажа, на котором мелом большими буквами было написано, что завтра утром в цирке Фламиния состоятся гладиаторские бои по случаю смерти сенатора Марка Эмилия Скавра, в которых примут участие двенадцать пар бойцов. Колизей все еще не построили, поэтому бои проводятся, где попало. Дальше перечислялись четыре имени, одно из которых было женским — куда катится римский мир⁈ Видимо, это нынешние кумиры. Они будут сражаться последними. Цены на представление начинались от одного бронзового асса. Как мне объяснили, из этих денег выдадут наградные победителям, возместят убытки мунерариям (продюсер, устроитель боев и часто еще и хозяин школы гладиаторов) и оплатят аренду цирка.

— Разве гладиаторы не рабы или военнопленные? — поинтересовался я у остановившегося рядом прохожего, невзрачного мужичонки, облаченного в старую серую мятую шерстяную тунику, который читал афишу, медленно шевеля губами.

— Бывают и они, но большая часть свободные граждане или вольноотпущенники. Некоторые из знатных семей, как Одиссея, — ответил он, назвав имя дамы-гладиатрисы, упомянутой в объявлении.

— И много получает гладиатор за бой? — спросил я.

— Смотря кто. Известным до тысячи могут отвалить, — с завистью сообщил мужичонка.

Годовая зарплата легионера сейчас девятьсот сестерциев. Как хорошо быть гладиатором! Эта информация подсказала мне способ заиметь достойный заработок.

На следующее утро я отправился в цирк Фламиния, который располагался в южной части Марсового поля рядом с рекой Тибр. Это развлекательное сооружение уже существовало, когда я в предыдущие эпохи был гражданином Римской республики. Несколько раз я проходил мимо, направляясь на расположенный рядом Овощной рынок. Гладиаторские бои не посещал. В то время у меня с этой профессией были связаны неприятные воспоминания.

Возле театра Маркеллия я догнал торжественное шествие гладиаторов. Впереди шагали шесть ликторов, вооруженных пучками фасций (розг). Это государственный почетный караул. Два ликтора полагались преторам (старшим чиновникам, которых сейчас шестнадцать) во время перемещения по Риму и шесть за городскими стенами, двенадцать — консулам и проконсулам и двадцать четыре — императорам. Какое они имели отношение к гладиаторам — вопрос на засыпку. Наверное, деньги запросто возводили на короткий срок на нужную должность. За ними шли и гудели в трубы музыканты и глашатай, зазывавший всех желающих в цирк. Дальше следовали ланисты и гладиаторы и замыкали шествие судья, писарь и человек с пучком пальмовых листьев, которые будут вручаться победителям. За ними плотной толпой валила на представление публика.

Вход в цирк платный, причем деньги собирали у захода на ряды. За постоять на верхней широкой деревянной площадке овального амфитеатра надо было заплатить один бронзовый асс, за посидеть на верхних каменных рядах — два, ниже — три и на первом ряду у высокой каменной стены, отгораживавшей зрителей от участников представления — четыре, то есть один сестерций. В первом ряду свободных мест не было. Там уже сидели рабы, согревая места своим хозяевам, а дождавшись, уходили.

Я за три асса нашел место во втором ряду примерно в середине длинной стороны цирка. Рядом сидела с двумя сыновьями-подростками толстая матрона с накрытыми сверху красным платочком размером с женский носовой, черными, густыми волосами, сложенными в виде невысокой башни, одетая в алую столу с кожаным ремешком на поясе и черным матерчатым, поддерживающим огромные сиськи, обутая в сандалии на подошве из пробки и надушенная так, словно макнулась мордой в ведро с духами. У ее ног крупный раб-негр поставил вместительную