Криошок - Марат Александрович Чернов

своё присутствие лишним шумом. Лишь один Шахицкий остался стоять, как вкопанный, глядя, будто под гипнозом, в мёртвые глаза заражённой.

– Доктор, – окликнула его Света, и тот вздрогнул, будто выйдя из транса.

Катя крадучись приближалась к нему, почти безошибочно выбрав направление, словно чувствовала близость микробиолога при помощи какого-то внутреннего шестого чувства. В её поступи и движениях рук угадывалось нечто нечеловеческое и хищное, и когда между ними оставалось не более трёх метров, она осклабилась, будто дикий голодный зверь, пробормотав что-то бессвязное и угрожающее.

Лишь в этот миг Шахицкий вспомнил о своём оружии. Он дёрнул тросик акселератора, пытаясь завести мотобур, но агрегат не подавал признаков жизни. Отступая, микробиолог продолжал энергично производить манипуляции с мотобуром, пока с очередной попытки инструмент всё-таки не завёлся. Слепая девушка бросилась прямо на рокот мотора, напоровшись оголённым животом точно на вращающийся острый шнек. За секунду он прошёл через её плоть насквозь, войдя, будто нож в масло. Кровь вперемешку с ошмётками внутренностей хлестала в разные стороны, пока Шахицкий не отключил бур и не извлёк его из тела несчастной.

Все в остолбенении смотрели, как их бывшая обезображенная спутница упала на снег, плавящийся от обилия горячей крови, хлынувшей из сквозной раны диаметром почти в двадцать сантиметров.

Шахицкий попытался стереть с лица жирные капли тёмно-красной крови, но размазал её ещё больше по гладко выбритым щекам. Мотобур завалился на побагровевшем льду, выпав из рук доктора.

– Они все заражены, – пробормотал микробиолог, растерянно обведя взглядом расступившихся спортсменов. – Все покойники, все…

– Всё нормально, доктор, – произнёс Егор со вздохом. – Она была уже не человек.

Света подняла глаза, различив в белой пелене ещё один приближающийся силуэт, на этот раз не живого существа, а машины. Снегоход, мерцая тусклым светом передней фары, мчался к ним, рассекая передней лыжей усыпанный снегом белый лёд.

Павел тут же вскинул ружьё и выстрелил, не прицеливаясь, в сторону машины и её водителя, пригнувшегося над лобовым щитком от встречного ветра. В ответ на выстрел, снегоход резко ушёл в сторону, но, тем не менее, не сменил курс на станцию. Павел выстрелил снова, теперь уже более прицельно. Света тоже навела на машину дуло своей «Сайги», но решила подпустить чужака поближе, чтобы не тратить патроны, которых было не так-то много в запасе. После третьего выстрела Павла, снегоход притормозил. Вначале показалось, что водитель ранен, но, вероятно, он что-то обдумывал, стараясь оценить ситуацию. Наконец он вскинул руку вверх с предметом, напоминающим очень длинный массивный револьвер, и выстрелил в небо. Вверх взмыла ослепительно красная сигнальная ракета.

– Стойте, – крикнул Егор. – С этим парнем что-то не так.

Человек с ракетницей слез со снегохода, отчаянно зажестикулировал и что-то закричал. Света вскрикнула от радости, едва не выронив ружьё. Ей показалось, что она узнала этого мужчину. Заметив, что спортсмены стоят в нерешительности, человек, на всякий случай подняв руки над головой и тем самым демонстрируя свои самые мирные намерения, сделал несколько осторожных шагов, и теперь для Чирковской уже не оставалось сомнений в том, кто это был. Она узнала этого парня – второго пилота Хаски. Она вспомнила также и его имя, вот только с фамилией было сложнее. Как там его: Манченко, Марченко или Макарченко?

Бесспорным было одно – молодой лётчик появился словно в ответ на её неосознанные ожидания и мольбы о помощи как нельзя вовремя, точно супер-герой из какого-нибудь фантастического боевика. Казалось, и сама природа смилостивилась над ними – буря стихала, небо прояснялось и, сквозь стремительно рассеивавшиеся тучи, всё сильнее начинал бить солнечный свет.

Макарченко с СОНАЗОМ в руке подошёл к ожидавшим его спортсменам и улыбнулся Свете:

– Думал, вы меня прикончите, биатлонисты хреновы!

– Ты откуда? – спросил Егор.

Взгляд Эдуарда ненадолго остановился на изуродованном обнажённом теле инфицированной девушки, а затем бегло прошёлся по лицам всех присутствующих, ненадолго останавливаясь на каждом. В его глазах мелькнула тревога, когда он понял, что того, кого он как раз ожидал увидеть, в их группе нет.

Он достал из кармана фотокарточку мужчины, показав её всем лицевой стороной вблизи.

– Где этот человек?

Прищурившись, Света секунду изучала фото, после чего с удивлением сказала:

– Это же Вячек!

– Точно, Шумилов, он самый, – согласился Егор.

– Так, где он? – повторил вопрос Макарченко, пристально глядя на Свету.

– Зачем он тебе нужен?

– Он – убийца.

На некоторое время воцарилась напряжённая тишина. Молодые люди с удивлением переглядывались, не находя слов, чтобы выразить захлестывавшие их эмоции.

– Вот тварь, – не сдержался сибиряк. – А меня-то чуть не шлёпнули из-за него!

– Ну?! – Эдуард едва не закричал.

– Он ушёл с Фридманом, – сказала Света.

– Как давно?

– Минут десять назад.

– Далеко не уйдут. Мы нагоним их на снегоходе.

– Ну, тогда погнали, – произнёс Егор, однако его тут же оттолкнула Чирковская, подхватив Макарченко под руку.

– На снегоходе ведь только два места, верно? – сказала она, подмигнув лётчику и закидывая за плечо дробовик.

Эдуард кивнул и посмотрел на остальных:

– Быстро собирайтесь и идите к вертолёту, – сказал пилот, указав в том направлении, где, как ему казалось, он в последний раз оставил Ми-8. – Разбираться, что тут произошло, будем после.

Неожиданно Шахицкий сделал несколько шагов назад, схватившись за голову, издал какой-то нечленораздельный вопль и бросился в противоположную сторону – в открытую заснеженную пустыню.

– Что с ним? – спросил Эдуард.

Егор лишь пожал плечами. Из толпы вырвался Дмитрий и со всех ног бросился за микробиологом, крикнув своим спутникам:

– Я догоню его!

Молодые люди в молчании проводили взглядом две быстро удаляющиеся на белом фоне фигуры.

В этот момент солнце снова робко показалось на небосводе, позолотив безграничный снежный покров и выхватив из серого полотна тающих туч нежный лоскут ярко-голубого цвета.

Дмитрий нагнал доктора лишь спустя пять минут. Они оба задыхались от бега и с минуту стояли друг напротив друга, откашливаясь и отхаркивая слюну. Шахицкий с засохшими потёками крови на лице выглядел немного пугающе и жалко. В его глазах застыл какой-то животный испуг и опустошённость.

– Доктор, пойдёмте назад, – отдышавшись, сказал Дмитрий. – Помощь пришла. Мы вернёмся домой.

Аркадий, поджав потрескавшиеся губы, покачал головой:

– Нет. Мне нет возврата. На мне кровь… – он с безумной улыбкой провёл рукой по лицу. – Невинная кровь. Дело в том, юноша, что мы не имеем права возвращаться. Эксперимент вышел из-под контроля… Я чувствую жар. Это очищающий огонь! Мне уже не холодно, парень. Мне… не холодно.

Он повернулся и сделал всего несколько шагов, обогнув возникший на пути высокий торос, как вдруг провалился в узкую расселину во льду, на которую Дмитрий вначале не обратил внимания.