Заслуженный гамаковод России - Алексей Иванников

Теперь мне не требовалось ежедневно отчитываться перед руководством за каждую проведённую операцию, оправдываясь за непредвиденные потери и концентрируясь на блестящих успехах и достижениях: в конце дня я распечатывал общий итог, нелегкий баланс моих многочисленных усилий, помогавший фирме подниматься выше и выше. Накопленный опыт вместе с тренированным чутьём не подводил меня и на новом месте: также как и раньше, я заканчивал в плюсе подавляющее большинство мелькавших молниями дней, за которыми терялось всё окружающее. Моя же семейная жизнь – и без того корчившаяся в последних судорогах – окончательно рассыпалась в прах: после постыдного увольнения я быстро собрал вещички и под косыми взглядами родителей жены покинул давно опостылевшую квартиру и супружескую жизнь. Постепенно расползавшийся по швам брак рухнул по причине полного расхождения интересов: меня абсолютно не занимали пустые обывательские фильмы, которые они все вместе – и жена в первую очередь – глотали в остававшееся свободное после работы время. Их же совершенно не заботили возникавшие в моей работе сложности: постоянные задержки допоздна с какого-то момента стали вызывать необоснованные ничем подозрения, выливавшиеся в постоянные скандалы и выяснения отношений, когда мне приходилось в одиночку противостоять злобной троице.

Сняв квартирку, я сразу зажил совершенно другой новой жизнью, почти полностью сосредотачивавшейся теперь на биржевых делах. Приходившая пожилая соседка обеспечивала меня за разумную плату едой и чистой одеждой, в остальном же мне почти не требовалась посторонняя помощь, и я мог с головой окунуться в каждодневные игры и спекуляции. Завязать мамонту хобот узлом, надавать ему по разлапистым ушам, заставить издать трубные звуки – что могло быть радостнее для такого поклонника вольного стиля торговли, когда каждую минуту я был готов подхватить возникавшую внезапно струю в хаотичном бурном море, максимально её продолжая и усиливая! Главное было соскочить вовремя с истончавшегося резкого порыва, чтобы не стать крайним в длинной цепочке переходов и превращений: судьба долгосрочного инвестора, с тоской следящего за усыханием родного депо, совершенно не устраивала как меня, так и руководство брокерской фирмы, и в случае неудачи я недрожащей рукой резал образовавшихся лосей.

Жалко ли мне было бедных глупых животных с влажным взглядом и пухлыми губами? Абсолютно не жалко: я хорошо понимал, что, резко перевернувшись, восстановлю большую часть потери или даже окажусь в выигрыше, так что я всегда смело бросал деньги в топку, разогревая или остужая понравившиеся мне фишки. А как я обожал распродажи: но не те – выдуманные ловкими магазинными торгашами, накрутившими вначале две цены, чтобы потом милостиво сбросить полторы и объявить во весь голос о почти благотворительной акции! Я говорю о распродажах от отчаяния, когда инвестору просто невозможно уже держать давно надоевшие и мало кому интересные фантики, которые он с размаху опускает на тридцать, сорок или пятьдесят процентов. Какая буря поднимается сразу вокруг, и сколько акул – до того снисходительно и насмешливо взиравших на какое-нибудь как бишь его «энерго» – вдруг выплывает из привычных глубин на бедное мелководье! И как же приятно бывает вырвать из-под самого носа такой аппетитный ма-аленький кусочек, который спустя пару недель уже может принести те же самые тридцать, сорок или пятьдесят процентов, заставив неудачников лишь жалко облизываться и кусать локти!

Или же такая бумага как Гамак: многие пытались оседлать сноровистое шустрое создание, и мало кому удалось преуспеть в нелёгком деле. Полёты же в этой – сообразно называемой конструкции – принесли мне немало приятных и радостных минут. Став гамаководом, нет – заслуженным гамаководом! – я сильно поднялся в глазах собственного руководства, а также заметно увеличивал личное депо, не забывая про главное правило в данной ситуации: именно постоянно клубящиеся слухи и откровения главных заинтересованных персонажей являются здесь основными двигателями, все же прочие факторы – включая лежащий в основе фундаментал – явно второстепенны.

Стоило мне взглянуть на бумагу, и – если возникало ощущение близости – то я сразу мог нарисовать её уровни сопротивления и поддержки: я чувствовал её колебания, её нерешительность, непостоянство в желаниях и настроениях, толкающее время от времени из одной крайности в другую. Соответствующие эпитеты приклеивал я тогда к начинавшей вести себя по-свински своевольнице: она становилась тогда откровенной «скотиной», подколодной «гадиной» или мерзкой «стервой», и так же как от женщины – отвечающей подобным эпитетам – от такой бумаги можно было ждать чего угодно.

Вы хотите знать: всегда ли мне везло в схватках с могучими и богатыми, наделёнными почти безграничными связями и деньгами конторами, контролировавшими основной процесс? Главное было – не оказаться у них на дороге, ведь тогда – учитывая разные потенциалы – меня бы быстро довели до банкротства и неизбежного уже окончательного увольнения. «Вы посмотрите, это он разорил такую-то фирму!» – кричали бы мне вслед при неудачнейшем для меня стечении обстоятельств, если бы вообще я смог физически пережить такой конфуз. Но однажды и на моей улице состоялся праздник, когда – совершенно неожиданно для себя и всего руководства – я смог поставить на колени одну из весьма значимых контор. Оказавшись в сложных обстоятельствах, контора по специальным каналам выяснила причину своих последних неудач: а именно устроенный мною вынос так невовремя зашорченных ими акций – и лишь вмешательство сильных покровителей спасло их от неожиданного банкротства. Тайные переговоры – с определением будущих откатов и преференций нашей фирме – добавили нам статуса и денег, а мне принесли известность уже в профессиональных кругах и репутацию грозы всех зарвавшихся легкомысленных трейдеров.

Продолжившиеся вскоре успехи позволили мне поднять и свой официальный статус: в качестве главного трейдера фирмы я занимал уже отдельный, пусть и крошечный кабинет, а все незанятые семейными заботами сотрудницы так и вились вокруг, намекая и провоцируя. Они наверняка думали, что у такого завидного – несмотря на некоторую уже тогда плешивость – жениха имеется огромный счёт в банке, шикарнейшая квартира в центральной части города и адекватная всему этому машина, в то время как на самом деле я продолжал снимать однокомнатную халупу на окраине, а на работу добирался при помощи метро. Я не вёл себя – как они предполагали – вызывающе скромно по каким-то своим внутренним причинам, сознательно умаляя свой статус: все зарабатываемые деньги я пускал в дело, собираясь как можно скорее обзавестись собственным уже жильём, без чего дальнейшая карьера и жизнь лишались надёжности и уверенности.

И ради этой самой надёжности я решил идти по самому проверенному пути: пообщавшись с тремя или четырьмя скользкими увёртливыми личностями, гордо называвшими себя частными маклерами, я решил иметь дело всё-таки с официальными, пусть и недешёвыми специалистами. Конторка – находившаяся неподалёку от основного места работы – в конце концов показалась мне наилучшим из всех возможных выборов, и предоставленный в моё распоряжение риэлтор – шустрая бойкая бабёнка, широко погоняв меня по закоулкам и окраинам великого города, наконец нашла устраивавший меня вариант. Тайное от всех переселение уже в собственное жильё – чтобы не соблазнять и не дразнить менее преуспевших – я провёл в выходные дни: столик с парой стульев, несколько книжных полок с наполнявшими их трудами по экономике и финансам, компьютер и кухонная мелочь составляли нажитое за три года богатство, легко и спокойно разместившееся в грузовой «газели», а после заполнившее неширокое пространство моей личной домашней обители.

Я не слишком тогда сильно праздновал: вынутые ради такого великого дела средства требовалось снова восстанавливать, тем более что квартира требовала ремонта и заполнения другими нужными предметами: целый год потом я был занят закупками мебели для кухни, оборудования для ванной и туалета, и обживанием привезённой наконец под занавес стенки. Дела двигались в нужную мне сторону, рынок рвался в небеса, не считаясь с обыденными бедами и несчастьями, и я весьма серьёзно выигрывал от этого: моё личное депо позволяло мне рассчитывать на покупку ещё одной однокомнатной квартиры или на обмен существующей на большие апартаменты, вот только я не собирался расширять своё присутствие в материальной жизни: мысль о разумном самоограничении в сфере вещественной помогала мне достигать больших успехов в сфере пусть и не духовной, но имеющей всё-таки к ней некоторое отношение. Оперирование абстрактными цифрами и отвлечёнными понятиями позволяло мне не считаться с тем, что вон та вон бензоколонка – с заоблачными ценами и двумя-тремя иномарками на приколе – принадлежит одной нефтяной компании, а расположенная неподалёку и вечно страдающая от пробок и заторов по причине излишней дешевизны – другой, ведь если и та, и другая бензоколонки существовали, значит они были кому-то нужны, и это было правильно.