Заслуженный гамаковод России - Алексей Иванников

Именно он рассказал мне про биржу: место, где многочисленные люди крутят колесо судьбы, пытаясь повернуть его в нужную для себя сторону, и многочисленные желания и воли – постоянно сталкиваясь – и создают окончательный результат. Каждый из них ждёт и надеется лишь на положительный результат, получая в реальности достаточно случайную величину, которую можно всё-таки некоторыми усилиями подтянуть до определённого уровня: если знать как.

Хитро подмигнув, учитель спросил: а что у меня по математике? – когда же я заверил его, что начиная с первого класса никогда не опускался ниже «пяти», он вывалил на меня целый ворох интересных и занимательных гипотез и предположений, описывающих поведение главного индикатора судьбы.

Теоретико-вероятностная модель мира вполне легально сочеталась у него с воззрениями самых известных биржевых спекулянтов и воротил, преподносивших свои редкие находки как высшие проявления человеческого ума и интеллекта, далеко не всегда, правда, подтверждённые успешной практикой. Стоило одному из них, к примеру, представить процесс роста акций как волнообразное движение, заканчивающееся пиком в конце пятой волны и ниспадавшее затем почти до начального уровня, как все сразу же начинали искать в случайных флуктуациях соответствующую последовательность, причём – удивительное дело! – почти всегда находили её, в очередной раз убеждаясь в прозорливости гения. Касалось это, однако, лишь недалёкого хорошо видного прошлого, когда же с подобными установками они начинали подходить к ближайшему будущему: то оказывались в прогаре, предъявляя потом запоздалые претензии к уже ушедшему в иной мир фантазёру и манипулятору.

Неудачникам можно было, конечно, поплакаться в тряпочку, но настойчивых и упорных игроков ждали многочисленные системы и указания, любовно выложенные на прилавках и всегда готовые к практическому использованию: уровни спроса и предложения схлёстывались и переплетались с уровнями поддержки и сопротивления, непрерывные кривые загогулины вдруг местами резко обрывались – как длинные дождевые черви – и из образовывавшихся прорех высыпалась драгоценная прибыль, подъедаемая налетавшими со стороны голодными наглыми медведями. Помощь могла прийти лишь со стороны быков – тупых и неповоротливых, и так же как и я рвавшихся наверх, но куда им было оказывать сопротивление стремительным и мощным медвежьим лапам и когтям, рвавшим в клочья все результаты натужных долгих усилий.

Именно такое впечатление сохранилось у меня от той давней содержательной беседы, когда совершенно новый мир обнаружился там, где до того существовало лишь огромное белое пятно с неясными дымами и всполохами на горизонте. Марк Игоревич сразу указал мне направление движения и послал на нужную траекторию, по которой мне и предстояло в дальнейшем подниматься выше и выше, приближаясь к намеченной цели. Цель же у меня была не головная и абстрактная, а вполне реальная и конкретная: я захотел стать лучшим в мире биржевым игроком, способным влиять на судьбы этого убогого нищего мира.

Однако добиться этого в далёкой глуши было абсолютно невозможно: какая же биржевая торговля могла существовать в нашем маленьком городке с несколькими маленькими фабриками и заводиком, что-то тайно выпускавшим за высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой? Лишь местный филиал областного политеха позволял получить в наших условиях высшее образование, перечень же выпускавшихся специалистов ограничивался инженерными кадрами, что вряд ли могло сильно помочь мне. Совсем другие сферы занимали мои мысли, и совсем другое образование требовалось мне: лишь одно из городских училищ готовило бухгалтеров на смену уходившим старым кадрам, но что могло даже это училище дать человеку с моими планами и задатками! Лишь университет или серьёзный финансовый вуз подходил мне для изучения основ и предпосылок моего будущего успеха и процветания, в которых уже тогда у меня не возникало сомнения. И лишь одно обстоятельство могло помешать мне в достижении цели: общественный строй, не позволявший вздохнуть свободно и давивший в корне любые слишком вольные инициативы.

По словам Марка Игоревича в специалистах такого профиля всё-таки существовала некоторая нужда, однако чрезвычайно сложно было попасть в те заповедные для обычных смертных места, обсиженные выходцами из определённых кругов. Лишь получавшие самое престижное экономическое образование и имевшие высочайшую протекцию могли работать в торговых представительствах государства в других странах, играя роль мелких винтиков в сложном огромном механизме, но результаты их порыва и усилий присваивались этим же государством, не давая им самим почти ничего. Подобная диспозиция никак не могла устроить меня: я ведь собирался сам получать добытые мною блага, пока же вопрос стоял по-другому: как из окружавшей меня нищеты и убожества выбраться в места самые удобные и благоприятные.

Я говорю, разумеется, о Москве: только здесь я мог хоть как-то рассчитывать на приближение к далёкой цели. Лишь пробившись к центру, я получил бы возможность находиться рядом с важнейшими событиями и делами, происходящими в стране, на что уже появились первые намёки и указания. Затеявшаяся перестройка давала мне пока ещё слабую надежду, которая спустя несколько лет превратилась в уверенность, застав меня уже в новом месте и в другом качестве.

Совершенно отдельного разговора заслуживает история о внедрении в самое сердце могучей и обильной родины, но я лишь вкратце остановлюсь на главных моментах. Так и не сумев поступить на экономический факультет областного университета, я провёл два года в армии, где – как ни удивительно это звучит – и смог решить актуальную на тот момент задачу. Удача уже порхала лёгкой пташкой у меня над головой, и именно она и направила меня в воинскую часть, занимавшуюся хозяйственными вопросами и располагавшуюся прямо под Москвой, где уже я сам взял инициативу в свои руки. Результатом стала скоропалительная женитьба, абсолютно неожиданная для всех кроме меня, случившаяся на третий день после долгожданного выстраданного дембеля, когда уже все разъехались по домам и предоставили мне возможность самому решить свою судьбу.

Даже родители невесты оказались в шоке от подобной быстроты и скоропалительности, сразу заподозрив случайную шальную беременность. Однако ничего такого и в помине не было: просто я сразу выставил понравившейся и удовлетворявшей нужным условиям девушке свои условия – отъезд на родину или свадьба – и ничего другого ей не оставалось, как пойти на поводу моих настойчивых желаний.

Оставленный на Урале дом давил на шею тяжёлым камнем, но я постарался отодвинуть от себя всё плохое и сосредоточиться на новой жизни. Окончательно спившийся отец сгинул в холодную ветреную зиму, не сумев в очередной раз добраться домой после бурных возлияний: он замёрз прямо на улице в мягком пушистом сугробе, не защитившем в этот раз от трескучих ночных морозов, и мать так и осталась одна в далёкой уральской квартире. Я даже не смог попасть тогда на похороны: из-за всеобщей спешки мне слишком поздно сообщили трагическое печальное известие, и лишь голый могильный холмик обнаружил я, бросив дела и спешно приехав в родной уральский город.

Дела же мои в столице постепенно шли на лад: открывавшиеся новые перспективы и возможности давали очень многое таким же молодым и целеустремлённым как я, хотя и заставили отказаться от получения высшего образования. Теперь мне приходилось вкалывать, разъезжая в качестве торгового представителя одного маленького кооператива, продававшего наконец прорвавшийся в страну ширпотреб.

Вообще говоря в подобных местах не брали на работу людей с улицы и без высшего образования, но куда им было противостоять моему желанию и напору: нахватавшись из случайных книг и журналов отрывочных сведений, я тем не менее чувствовал себя полностью готовым к повседневной коммерческой деятельности, широким потоком разлившейся по улицам и площадям. Это были уже не грибы и травы: мой вечно набитый дипломат наполняли теперь многочисленные бумаги – плотные прайс-листы, бланки договоров – и самое весомое содержимое: отдельные образцы поставляемых товаров. Куски ткани соседствовали с носками, а отдельные предметы женского белья могли бы навести жену на крамольную мысль об измене, если бы не официальные документы, полностью доказывавшие моё алиби: я был разъездным торговым агентом, снабжавшим многочисленные магазины и магазинчики самыми ходовыми тогда галантерейными и швейными товарами, и именно тогда и началась моя полноценная карьера.

Требовалось обернуться лисой и внушить недоверчивым клиентам, что без предлагаемых мною подштанников магазин прогорит и обанкротится? – и я пускал в ход ум и красноречие, скрывавшиеся до того где-то в подспудных тайниках. Именно такие и только такие подштанники выведут вашу фирму на надёжную дорогу к успеху и процветанию! – вещал я со всей доступной мне горячностью, не забывая также про остальные предметы из длинного наполнявшего прайс-листы перечня: выплачиваемая мне зарплата полностью определялась количеством проданных товаров, и именно о максимальном объёме следовало мне заботиться в первую очередь.