Заслуженный гамаковод России - Алексей Иванников

Так что: кто способен подняться над такой обезьяной и ощутить всю сложность мира – милости прошу на мои курсы. Лекции по биржевой торговле – которые я читаю последние несколько лет в рамках экономического блока известных на всю страну учебных курсов – давно получили заслуженную славу и признание. Теперь уже не мне приходится заботиться о заполнении аудитории и призывать слушателей к вниманию – ничего подобного! Не сумевшие выдержать и адекватно воспринять предлагаемый материал вряд ли смогут рассчитывать на высокую отметку по окончании, а самые нерадивые горько пожалеют: что припёрлись сюда вообще. Это в школе несчастный оболтус и бездельник мог рассчитывать, что боязливые сердобольные учителя в последний момент поставят вместо заслуженных «двоек» надутый вымученный «трояк» и перетащат-таки его в следующий класс. Здесь же: никто не заставит меня проделать подобную процедуру, лишившись частицы самоуважения, но выполнив формальный план.

И я не буду иметь ничего против: если некоторые сразу после вступительной лекции забудут сюда дорогу. Разумный процент от заплаченной изначально суммы они смогут после получить обратно, но мне, по крайней мере, не будет стыдно за оставшихся, согласных вместе проделать неблизкий путь. Я ни за кого не цепляюсь и никого не держу: дверь всегда незаперта…

Что же касается оставшихся: поздравляю вас! Вы уже прошли первое испытание и не последовали за теми двумя молодыми людьми: они, вероятно, рассчитывали найти тут приятную компанию таких же юных оболтусов, как они сами, но что же встретили в реальности? Немолодого, но очень злого и подвижного, живого преподавателя, совершенно не настроенного развлекаться, но готового спустить три шкуры со всех, кто попробует отлынивать и халтурить. Получить у меня высший балл – мечта многих и многих бывших слушателей, так и не доросшая до реальности, как не дорастают почти всегда наши желания до наших возможностей: максимум два-три счастливчика из собравшихся здесь сорока с лишним человек смогут дотянуться до желанной вершины, но уж за них-то я буду спокоен. Ни одно высшее образование не даёт гарантию успеха и процветания в этой жизни, мой же курс – во всяком случае для сумеющих реализовать на практике его важнейшие выводы и заключения – единственный способ разбогатеть без больших связей и откровенного криминала.

Вначале же – для раскачки – я хотел бы рассказать вам предысторию. Путь наверх – почти всегда долгий и тернистый, сопровождающийся остановками и падениями, и лишь собравший в кулак всю волю и желание способен пройти его до конца. Особенно если начало оказалось таким сложным и утомительным, и явно не располагало к поздним безоговорочным победам.

Ещё когда мальчишкой в далёком уральском городке я получал подзатыльники от вечно пьяного папаши: уже тогда я представлял себе совсем другое будущее. Я был в мечтах великим стратегом и организатором, по моим командам тысячи людей двигались в строго определённом направлении и совершали строго определённые действия, реализуя заранее заданную программу. Цели у программ были, разумеется, высокие и благородные: превратить, к примеру, в цветущий сад огромную помойку на окраине города, или освоить сухие и почти безжизненные пространства Сахары. Мысленно я представлял себе бесконечные линии трубопроводов, тянущихся от опреснительных установок на морском побережье и гонящих вдаль массы живительной влаги, благодаря которой бескрайние пространства заполняются зеленеющими полями и садами, полными ягод и фруктов.

Я даже придумал, как я освоил бы Марс: колонии вырабатывающих кислород микроорганизмов должны были при поддержке могучих электростанций – разогревающих почву и атмосферу планеты – подогреть и уплотнить воздух, а другие уже бактерии – переваривая обычный марсианский грунт – создали бы первичную начальную почву, где уже расселились бы полноценные зелёные растения, со временем превратившие бы Марс в удобный и уютный дом для человечества.

Однако потом я случайно выяснил стоимость опреснения воды: фрукты и ягоды в Сахаре становились просто золотыми, и даже на нашем недешёвом городском рынке наверняка были намного доступнее. Стоимость полёта на Марс – всего лишь с разведочной миссией – равнялась половине годового бюджета страны, а вместо существовавшей на окраине городка помойки наверняка создали бы новое место для хранения мусора – совершенно на другой уже территории, так что вряд ли целесообразно было устраивать подобную перетасовку. И именно тогда я понял, что главное – это деньги.

Глядя на приползавшего каждый день на бровях папашу, я ясно и быстро осознал: с этой стороны мне ничего не светит. При его невысокой зарплате, получаемой на местном заводике и регулярно пропиваемой в компании таких же алкашей и забулдыг – после чего происходили обязательные домашние скандалы с дикими воплями и мелкими потасовками – вряд ли я мог рассчитывать на богатое наследство, тем более что и мать также была весьма далека от современных бизнес-леди. Работая обычным почтальоном в самом заштатном отделении связи, она тянула в одиночку понемногу рассыпавшееся домашнее хозяйство, уже не надеясь на исправление недалёкого слабого мужа. Так что когда я впервые поделился с нею своими планами осчастливить человечество: она лишь тупо посмотрела в мои глаза и ничего не ответила. И стало ясно, что выбираться из далёкой глуши и становиться всеобщим благодетелем мне предстоит самому, не имея абсолютно никакой помощи и поддержки.

Однако я не сдался: уже тогда, двенадцатилетним мальчишкой я дал что-то вроде клятвы самому себе, что никогда не смирюсь со скорбным убогим положением, и, пока не выкарабкаюсь отсюда, не позволю себе ни минуты отдыха. Также следовало подумать о стартовом капитале, поскольку с одними лишь драными штанами и двумя наборами сменного белья вряд ли можно было рассчитывать на быстрый значительный успех.

Так что начал я издалека. И чем только не пришлось мне заниматься в этот начальный стартовый период, стараясь преодолеть весь негатив и окружавшую меня непролазную нищету! Когда дворовые мальчишки играли на пустыре в войну, устраивая засады и пугая воплями случайных прохожих, я собирал газеты и металлолом. Странное это было зрелище в те времена: копающийся в помойке подросток – но ещё более странно я выглядел, когда впервые добрался до заветной калитки пункта приёма вторсырья и сгрузил на землю стопки с тщательно сложенной бумагой. Долго копавшийся в доставленном грузе служитель с подозрением посмотрел на меня, пока наконец не поставил бумагу на весы и не взвесил. Жалкие тридцать копеек выдал он мне после недолгих подсчётов: и это было оценкой моих двухнедельных трудов и унижений, осматривания помоек и подвалов и лишения всех традиционных радостей детской жизни!

Оскорбившись до глубины души, я выкинул весь собранный металлолом в находившийся рядом с домом пруд. Должно быть сильно удивлялись обитавшие там караси и лягушки устроенной мной бомбардировке: но если плохо было мне, то так же плохо должно было стать и кому-то другому. Так что, собрав жалкие монеты в кармане, а волю в кулак, я принялся искать новую сферу применения моим желаниям и талантам.

И почти сразу нашёл занятие, вполне устраивавшее меня в разных смыслах и направлениях. Маленький ларёчек недалеко от дома принимал от местных жителей разнообразные дары природы, собираемые в ближних и дальних окрестностях. Деньги выдавались тут же: и небольшая очередь, изредка прерывавшаяся санитарными днями и праздниками, ясно говорила о популярности и достаточной выгодности такого занятия, связанного также с прогулками на чистом свежем воздухе. Любой желающий мог пойти в лес и надрать там какую-нибудь лечебную ромашку или клевер, листья берёзы или горькую духмяную полынь, которую затем – после предварительной сушки – можно было принести к ларёчку, получив за них деньги. Принимались там также грибы и ягоды, но гораздо выгоднее оказалось идти вместе с ними на городской рынок, находившийся в центре города. Меня хоть и не подпускали к прилавкам, но уже торговавшие там бабки давали за приличные дары леса вдвое больше, чем работники в ларёчке. И довольно скоро передо мной встал другой вопрос: как сохранить и преумножить заработанное.

Если бы при случайном обыске моя родная мать наткнулась на с таким трудом добытые деньги: разразился бы скандал с последующей конфискацией. Отец поступил бы не лучше: он просто пропил бы так удачно подвернувшиеся разноцветные бумажки, в которые я превращал со временем заработанные в разных местах монеты. Выделенная мне личная комната – из-за явного убожества обстановки – почти не содержала тайных мест, и в конце концов в самом подходящем из них я и устроил склад. Дряблый, провонявший недетскими запахами десятилетий матрас и стал моим первым банком, которому я несколько лет подряд доверял всё самое ценное, что у меня было. Матрас стал самым родным для меня в мире существом: поздно ночью я включал тихо свет и доставал из потаённых глубин с таким трудом добытое и сохранённое, а потом раскладывал на груди и животе, и так и лежал, сознавая свои растущие могущество и силу.