Смертельный удар - Ричард Цвирлей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь Олькевич, как всегда в таких ситуациях, склонил голову и уже хотел сказать, что он к его услугам. Он посмотрел на самодовольную рожу Галася и вдруг принял решение. Что-то в нем сломалось. Вся эта неразбериха вокруг сегодняшнего расследования, раздражение из-за осложнившейся ситуации привели к тому, что нервы Теофиля были натянуты как струна. В конце концов негативных эмоций накопилось слишком много. Еще эта чертова жара, из-за которой пиджак прилипал к телу, как будто его только что вынули из стиральной машины. Под влиянием какого-то необъяснимого импульса он принял решение. На мгновение он испугался, но потом высмеял себя в мыслях, потому что то, что он собирался сделать, было настолько же невообразимым, как и смешным.
– Послушайте, Галась. – Он махнул рукой, чтобы капитан приблизился, как будто хотел сообщить ему секретную информацию. Офицер послушно наклонился.
– Скажите полковнику Вороне, чтобы он перестал каркать. Идите на хуй!
Галась замер от шока. То, что он услышал было настолько ужасно, что он не должен был это слушать.
– Вы еще здесь, Галась? Валите отсюда всей своей шайкой.
Широко улыбаясь, Олькевич стряхнул невидимую пылинку с лацкана своего старомодного пиджака, после чего повернулся спиной к остолбеневшему Галасю и медленно пошел к «Нисе». На полпути он вдруг остановился и повернулся к офицеру, все это время стоявшему на том же месте.
Он еще раз подозвал его к себе. Галась послушно наклонился, и это была его ошибка.
Теофиль быстро замахнулся и со всей силы ударил его кулаком в лицо. Чекист зашатался и упал как подкошенный. Олькевич посмотрел на поверженного врага, потер левой рукой кулак, покрасневший от удара, сплюнул на тротуар, а потом спокойно пошел к ожидавшей его машине, провожаемый злобным взглядом капитана Галася.
г. Познань
20:12
Он открыл глаза и увидел над собой клубящееся облако. С левой стороны оно было светлее, чем с правой. Правая сторона облака, похожего на овечью шерсть, была серой, а левая почти белоснежной. Он подумал, что слева должен быть запад, уже вечереет, поэтому солнце на западе. Он удивился, что такие мысли приходят ему в голову. Откуда они берутся и почему он вообще смотрит в небо? Что я здесь делаю и где я?
– Что с вами? – Сначала он услышал писклявый голос, а потом облако исчезло, заслоненное головой женщины с химзавивкой.
– На помощь, милиция! – кричала другая женщина, которой не было видно. Он хотел проверить, кто так кричит и почему, но не смог встать. Он поднял голову и тогда почувствовал острую, пронизывающую боль от виска до щеки. Напуганный, он прижался к тротуару.
– Осторожно, лежите, я помогу вам встать, только дайте руку. – Он пошевелил правой рукой и убедился, что с ней все в порядке. Он протянул руку вперед и почувствовал крепкое пожатие, а потом его тело дернулось вверх. Тридцатилетний мускулистый мужчина в коротких шортах и майке в синюю полоску схватил его и прислонил к металлическому ограждению. Его окружили люди.
– Что случилось? – спросил он, дезориентированный. Он по-прежнему не знал, почему оказался на тротуаре.
– На вас напали, их было двое, пока мы сообразили, они уже бежали по улице в сторону «Иовиты». Если бы я не был в шлепанцах, – он посмотрел на свои ноги, – я бы их догнал, – объяснил поднявший его мужчина.
– А мой пакет? – Он нервно осмотрелся вокруг в поисках пакета.
– Один из них отобрал у вас пакет. Я видела, как он бежал и заталкивал его за пазуху, – сказала женщина с химзавивкой.
Тунё беспомощно посмотрел на женщину, а потом неуверенной походкой пошел к месту, где он недавно лежал. Мужчина в шлепанцах хотел ему помочь, но он лишь нервно отмахнулся, как будто отгонял назойливого комара.
– Пакет с деньгами украли. Со всей дневной выручкой. Твою мать, такую кучу денег!
Он беспомощно кружил на месте, не зная, что делать.
– Мы уже вызвали милицию. Они скоро приедут. Я позвонила из книжного магазина, – похвалилась пожилая женщина в синем платье с двумя тяжелыми сумками в руках. – Они их поймают. Где это видано, чтобы белым днем нападать на людей на остановке и отбирать покупки. Содом и Гоморра вместе взятые. Все из-за проклятых коммунистов.
– Вы правы. Если бы Валенса пришел к власти, сразу навел бы порядок, – поддержала ее женщина с химзавивкой.
– Сослать бы их всех в Жулавы, – сказал дед в белой кепке. – А лучше пусть русские вывезут их в Сибирь или еще дальше.
– Дальше только Япония, – сказал мужчина в шлепанцах.
– Пусть в Японию едут или еще дальше, только нас пусть оставят в покое.
– А дальше уже Америка.
– Рейган их не пустит, – сказал с уверенностью дед.
– Кому они нужны в Америке? Наши сами с ними разберутся. Пусть только «Солидарность» победит. За все наши страдания, за пустые прилавки. А у самих все есть, даже лучшая ветчина «Кракуса».
– Золотые слова. Валенса наведет порядок. Говорят, уже осенью будут забастовки. Посмотрим, кто сильнее, красные упыри или «Солидарность».
– Господи, что вы такое говорите, – вмешалась в разговор полная женщина низкого роста с холщовой сумкой на плече. – Ветчина «Кракуса» вовсе не лучшая, лучшая из Бушевко. Вчера выкинули на Худобы. Я четыре часа стояла в очереди, но получила полкило. И сухая краковская была, и зельц, и ливерная колбаса.
– Вчера на Худобы был товар? А я как дура ждала на Либельта, но там только обычная колбаса была, и давали немного, заведующая магазином совсем обнаглела. Вроде продают, но лучшие товары все равно прячут для своих под прилавком.
Тунё смотрел на них и не понимал, о чем они вообще говорят. В какой-то момент память к нему вернулась. Он вспомнил все, что случилось на остановке.
Он стоял спиной к рельсам, любуясь окнами на втором этаже, когда услышал звонок подъезжающего к остановке трамвая. Это была старая модель, из тех, где еще были деревянные сиденья. Он повернулся, чтобы войти в первый вагон через передние двери. Когда они открылись, изнутри вышли двое длинноволосых парней. Бородатый, в зеленой военной куртке, прошел мимо, задев Тунё. Он хотел крикнуть на него, разозлившись, что тот толкается, как вдруг почувствовал, что второй набросился на него.
