Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи - Натали Р.

Однажды Лика решилась заговорить об этом с Терезой, когда они вместе чистили коренья для консервирования. Мол, если вам Билле приглянулся — так забирайте, не стесняйтесь. У Терезы аж глаза на лоб вылезли. Кулаками махать не стала, и на том спасибо, но обругала еще хуже Билле. Типа, на моего мужика глаз положила, а своего хочешь мне подсунуть? Обойдусь как-нибудь без твоего супермена, сама его ублажай! Это если вкратце, без сопутствующих эмоциональных оценок Ликиной морали и нравственности. А ведь она, Лика, не хотела ничего дурного, наоборот, думала порадовать госпожу Ильтен. Ну да она уже привыкла к несправедливости судьбы вообще и окружающих в частности.

Ильтен и Маэдо неожиданно явились вдвоем, аккурат вечером перед выходными. Оба озабоченные, будто им необходимо сообщить Терезе какую-то неприятную новость вроде того, что они оба с ней расстаются, потому что полюбили друг друга. Она с усилием отогнала эту идиотскую мысль, но на всякий случай грозно подбоченилась:

— Ну? Что у нас плохого?

Они еще и переглянулись! Как пить дать, что-то неладно.

Маэдо развел руками, словно в ответ на не прозвучавшую реплику Ильтена, и молча протянул ей папку. Она вытащила листки, надеясь, что это не штрафы и не повестки в суд — хотя вроде бы причин бояться суда теперь не было. И сперва обрадовалась, поняв, что речь идет о ритуале. Но Ильтен и Маэдо почему-то выглядели нерадостно. Стояли и ждали, когда она дочитает. И она стала читать дальше.

— Ч-черт! — Она уронила руку с зажатыми в ней листами. — У нас же нет красного покрывала!

Ильтен подумал, что ослышался.

— Это всё, что тебя волнует?

— Естественно, не всё. Но без этого же не получится? Надо срочно найти красное покрывало… Ну, что вы так смотрите?

— Ты правда готова на это пойти? Вот так легко? — недоверчиво спросил он.

Она коротко вздохнула.

— Я обещала, Рино. Я поклялась Элеоноре сделать все, что от меня зависит.

Они опять переглянулись, и тут уже Ильтен развел руками. Что за язык жестов?

— В чем дело, а? Что вы пялитесь друг на друга и корчите рожи? Спорите, кто станет отцом Элеоноры?

— Он. — Маэдо указал на Ильтена. И тот хмуро подтвердил:

— Я.

Неудачный выбор. Терезе это сразу стало ясно, при одном только взгляде на безнадежное выражение лица мужа, словно перед плахой. Эта ноша не для него. Он будет переживать всю беременность, сам изведется и ее изведет, а того гляди, еще сердце прихватит, вон какой бледный, и испарина на лбу.

— Нет. — Она покачала головой и ткнула пальцем в Маэдо. — Ты.

Маэдо другой. Загруженный своими делами, переживать особо некогда, да и здоровая доза цинизма сильно помогает преодолевать жизненные кризисы. Он не уйдет в запой от депрессии и не загремит в больницу с инфарктом. Стиснет зубы и справится.

Это было правильное решение. Лицо Ильтена ожило, на него вернулась краска. Маэдо тихо помянул зохена и закатил глаза — но, как Тереза и предполагала, не приготовился ни к обмороку, ни к суициду. Ильтен кивнул ему со смесью облегчения и сочувствия и снова развел руками.

— А ну прекратите перемигиваться! — Тереза вновь уперла руки в боки. — Рино, найди покрывало. Или там простыню, да любую красную тряпку. Переверни вверх дном весь поселок, хоть из-под земли достань. Эрвин, не стой, как дерево, сделай мне чаю.

Ильтен, не совсем еще веря в чудесное избавление, побежал к Хэнкам. Тереза лучше понимала, что красного покрывала в их доме нет: Хэнк не любит ярких цветов, у них всё каких-то военно-защитных расцветок, кроме Ликиных платьев. Но останавливать мужа не стала. Пусть действует, это на пользу организму, испытавшему стресс.

Она крепилась, но ей тоже было не по себе. Как-то не по-летнему зябко. Она сдернула с вешалки палантин, укуталась. Маэдо поставил на стол две чашки горячего чая. Она отпила, но холод не торопился уходить.

— Прости, — сказал он. — Мы думали только о себе. Чуть не переругались, друг на друга спихивая. Но тебе ведь не менее тяжело. Ты в любом случае ее потеряешь. Первую дочку, может, и единственную.

Он обнял ее за плечи. В уголках зеленых глаз наливались капли.

— Так ли оно необходимо, Тереза? Ну его, давай Хэнка попросим, пусть они с женой у нас в подвале покувыркаются, не обязательно же тебе…

— С ума сошел? — она всхлипнула. — Как чужих людей об этаком просить? Если даже самим невмоготу…

Он прижал ее к груди. Пусть выплачется, может, станет легче. Самому бы тоже не мешало поплакать, но что-то не дает.

— Мы что-нибудь придумаем, — пробормотала она. — Наверное.

Он не стал ее разубеждать.

Элеонора появилась, едва стемнело — как чувствовала. Заглянула в окно, подняв рукой свою голову. Тереза вышла к ней. Воздух показался холодным. То ли осень близко, то ли пробирает дрожь от того, что предстоит.

— Элеонора, мы сегодня проведем ритуал, — сказала Тереза, и глаза привидения с надеждой засияли. — Покажешь нам, где умерла? Тебе наверняка больно об этом вспоминать, но нужно точно знать место.

Глаза согласно заморгали. Привидение скользнуло к дверям в подвал. Ильтен, вышедший на крыльцо, вопросительно посмотрел на Терезу. Она кивнула, и спустя пару секунд он вернулся с красной скатертью. Вещица была позаимствована у господина Генина.

Элеонора ждала их. Они последовали за привидением. Тереза отперла наружную дверь подвала под козырьком на случай дождя. Освещение включать не стала, опасаясь, что на ярком свету призрак исчезнет. Зажгла запасенную свечу, наблюдая, как Элеонора крутится у стеллажей с закатанными банками. Неужели там? Вроде бы пыточный стол у маньяка стоял в другом месте. Но нет: видимо, призраку было просто любопытно, что это такое у стены. Он выплыл на середину подвала, остановился в задумчивости, сдвинулся немного, потом еще… Наконец Элеонора застыла, опустив голову и роняя кровавые слезы.

— Здесь, — констатировала Тереза. — Расстилай.

Ильтен разложил скатерть ровно на том месте, где стояло привидение. Странно было наблюдать, как руки и складки ткани проходят сквозь светящееся тело.

— До середины ночи еще почти пять часов, — промолвил Ильтен. — У тебя есть время. — Он не добавил «передумать», несмотря на то, что очень хотелось.

Она согласно наклонила голову, не услышав недосказанного.

— Пойдем пока в дом, Рино. Перекусим, и ложись спать. Зачем тебе маяться и ждать с нами?

Он нервно передернул плечами.

— Да разве я усну? А если усну, еще хуже — дурные сны замучают. Буду пить с тобой чай и маяться, да. А потом — без тебя, пока не лопну.